квалификацию своих подчиненных зам. начальника отдела испытаний Л.А. Воскресенский и начальник отдела электрооборудования НИИ-88 Б.Е. Черток не могли. Последующие оргвыводы были бы непредсказуемыми.
И тогда Воскресенский заявил, что причина кроется в том, что на заводе и на техничке указанные испытания проводятся на машине, расположенной в горизонтальном положении, а на стартовом столе – в вертикальном. Его поддержали и Черток, и Пилюгин. Сработал закон Менкера, гласивший, что 'Сложные проблемы всегда имеют простые, легкие для понимания неправильные решения'. И артиллеристы поверили такому абсурдному объяснению, ибо еще не знали, что уровень нагружения силой тяжести элементов систем ракеты на пусковом столе был минимальным. В полете же они подвергались воздействию инерционных сил в пять раз большей величины. Потому согласились с решением Госкомиссии о срочном сооружении на заводе НИИ-88 высотного корпуса для имитации стартовой позиции как Р-1, так и проектируемых ракет Р-2 и Р- 3.
Плачевные результаты указанных испытаний и сведения о том, что, несмотря на все мероприятия, максимальные отклонения точек падения ОГЧ машины Р-2 будут такими же, как у Р-1, дали повод Яковлеву снова поднять вопрос о целесообразности тратить средства и силы на БРДД. Договорились предоставить его решение потенциальному противнику. И спецкомитет Маленкова поручил Королеву от промышленности и Г.А. Тюлину от армии подготовить в двухнедельный срок справку о его мнении.
Задача выглядела как сложной, так и ответственной, и Королев отверг предложение Мишина образовать для ее рассмотрения бригаду из представителей различных служб НИИ-88, ЦАГИ, НИИ-4 МВС, а также ГАУ.
'Времени очень мало! Чем больше мы привлечем людей, тем меньше будет толку. Они потеряют его на споры. Мы с Тюлиным договорились доверить эту задачу от нас Гладкому, а от них – Яцунскому И.М.'.
В наше распоряжение дали отделы технической информации НИИ-4 и НИИ-88, а также возможность выхода на бюро ТИ ЦАГИ. Анализу мы подвергли все опубликованные в научно- технических журналах Америки, Англии и Франции с 1945 г. сведения о теоретических и экспериментальных работах в области ракетной техники и авиации, о параметрах проектируемых и сооружаемых аэродинамических труб и испытательных стендов различного назначения. Выяснили, что американцы широким фронтом вели исследования по аэродинамике и нагреву лишь в зоне небольших сверхзвуковых скоростей, характерных для крылатых ракет. Занимались их системами управления и прямоточными воздушно-реактивными двигательными установками. Каких-либо намеков на интерес к ракетным двигателям большой тяги мы не обнаружили. Все работы по малым космическим аппаратам и их носителям были ими прекращены еще в 1946 г.
И наш вывод был однозначным – американцы делали ставку на крылатые ракеты. Тюлин лично занимался оформлением нашей справки, полагая, что она может попасть и к Сталину. Приложил к ней и данные о параметрах всех существовавших в мире реактивных снарядов. Королев внимательно прочел эту подписанную Тюлиным справку, затем поднял трубку телефона: 'Мы с тобой не можем делать такой вывод! Полное отсутствие материалов по баллистическим ракетам настораживает. Я думаю, что оно свидетельствует о том, что американцы засекретили все работы по ним. Невероятно, чтобы они еще не догадались отделять их головные части'. После этого Королев велел быстро исправить заключение, указав, что они в равной степени уделяют внимание как крылатым, так и баллистическим ракетам. Я растерялся: 'Как же так? Ведь оно тогда не будет логически вытекать из содержания справки'. Он махнул рукой. Времени на корректировку последней уже не было. Машина ждала у подъезда.
Как ни странно, этот вывод подействовал на Яковлева, придерживавшегося политики паритета, и спецкомитет пришел к решению о необходимости продолжения разработки обоих типов ракет. В результате мгновенно отношения с ГАУ стали предельно деловыми. Воспрявший духом Устинов форсировал все работы по Р-2. В частности, мобилизовал строителей-высотников министерства на завершение сооружения совершенно ненужной пристройки (высотки) к сборочному цеху завода НИИ-88.
Ради снижения вибрационного воздействия на систему управления этой ракеты конструкторы А. Д. Гулько и П. Ф Богомолов амортизировали ее аппаратуру и сделали приборный отсек герметичным.
Почти год руководители предприятий, участвовавших в изготовлении ракет, интенсивно укрепляли службы контроля и качества производства. Все его стадии были охвачены и военной приемкой. Бдительно следил за действиями членов стартовой команды Воскресенский. И все же первый ее пуск оказался аварийным. Она потеряла устойчивость при пересечении 'звукового барьера', в результате чего разрушился ее стабилизатор.
Пилюгин приуныл. Его специалисты не смогли сгенерировать ни одной правдоподобной версии о причине этой потери. И он попросил время у Госкомиссии на исследование ракеты в лабораторных условиях в Москве. Пуски приостановили и 'главные' со своими сотрудниками покинули полигон.
Мимо такого редчайшего случая натурных испытаний на прочность крыльев стабилизатора нельзя было пройти. Да и характер его розрушения являлся необычным – на одном кадре кинотеодолитной сьемки полета ракеты были видны все четыре крыла. А на другом они отсутствовали. Расчеты показали, что при этом на них действовали нагрузки намного меньше предельных, полученных при статических испытаниях на прочность в ЦАГИ.
Все говорило о явлении флаттера – изгибных и крутильных колебаний крыльев с быстро нарастающей амплитудой. Возможно, вследствие отступления от конструкторской документации.
'Это исключено! У нас есть военная приемка! Посмотрите внимательнее свои расчеты', – заявил Королев. Потом добавив: 'Что это всегда вы приходите ко мне с плохими известиями?', двинулся по цехам завода. Все делалось по чертежам. В раздумье добрался он до собранной ракеты, погружаемой в вагон для отправки на полигон, и тут с изумлением заметил, что в местах крепления крыльев обшивка не присоединена к шпангоутам хвостового отсека.
Начальник сборочного цеха В. М. Иванов с обескураживающей гордостью объяснил, что клепка в таком месте является чрезвычайно трудной операцией и его технологи сумели обеспечить нужный плавный переход от плоскости крыльев к цилиндрическому корпусу вообще без нее.
Тут-то и стало ясным, что истинной причиной аварии Р-1 был флаттер крыльев стабилизатора, вызвавший потерю устойчивости ее полета, а не наоборот. Мишин попросил меня не распространяться об этом, так как 'могут найтись и такие, которые усмотрят здесь акт вредительства'. За две недели все машины Р-1 были возвращены с полигона и доработаны. Королев съездил к Пилюгину и втихую утряс с ним данную проблему. Тот дал заключение Госкомиссии на продолжение пусков ракеты.
Естественно, возник вопрос о том, что делоть с дюралевым хвостовым отсеком Р-2, жесткость которого была ниже стального. Ждать, когда закончат строительство трансзвуковой аэродинамической трубы, Королев не мог. Рисковать не позволяла обстановка. И он решил поставить на Р-2 стальной хвост ракеты Р-1. На этом фактически и завершилась продолжавшаяся почти три года компоновка первой отечественной баллистической ракеты дальнего действия.
Через год после удачных пусков Р- 2Э и Р-2 у него появилась возможность для риска, и он оснастил две машины имевшимися дюралевыми хвостами. Но история с флаттером крыльев стабилизатора повторилась при первом же старте. Госкомиссия и на этот раз списала аварию на потерю устойчивости движения из-за 'повышенного дрейфа гироскопа, вызванного вибрацией хвостового отсека, в результате чего произошло разрушение ракеты'.
– Жизнь не обманешь! – констатировал главный конструктор и окончательно оснастил Р-2 стальным хвостом.
Символично, что макет именно этой ракеты стоит у въезда в город его имени, над фасадом которого возвышается монументальный памятник сложному периоду ее создания – украшенная орнаментом тульского пряника 'высотка' Воскресенского.
