Ньюфстед сплюнул себе под ноги.
— Знаешь, что эти ружья значат для Хамиля? — спросил после этого он. — Это самое главное событие в его жизни — вот что они значат для него. Вот почему он носится будто цыпленок с отрубленной головой. Теперь он может ходить важно как индюк, потому что стал шишкой на ровном месте, а тут еще эта чертова бумага о присвоении звания генерала как нельзя кстати. Все, о чем он когда-то мечтал перед зеркалом, наконец сбывается. Разве он сможет вести себя в такой обстановке разумно?
Забыв о своей обычной маске презрительной раздражительности, Ньюфстед все больше и больше горячился. Было ясно, что намеренно или нет, он разбередил свою старую рану.
Задумчиво подняв бровь, Майкл Вайерман кивнул на рюкзак с ружьями и заметил:
— Если ты так на все это смотришь, тогда я не понимаю, почему бы тебе не забрать это оружие себе и не создать где-нибудь свой собственный отряд?
— Я мог бы конечно это сделать, — с горечью отозвался Ньюфстед. — Можно напасть на блокпост пришлых и раздобыть там патронов. С полусотней ружей и нормальными парнями я мог бы отвоевать в этих горах местечко и для себя. Но что будет потом? Как только ружья перестанут стрелять, придет конец и мне.
Ньюфстед дал волю чувствам и больше не следил за выражением лица. Даже в темноте можно было различить на нем высвобождающуюся ярость и злобу, во всем их блеске и остроте.
— За всю свою жизнь Хамиль сделал только две умные вещи. Вторая из них — это то, что он сберег радиопередатчик и установил контакт с вашими людьми. Первое произошло с ним по чистой случайности тридцать лет назад. Он был совершенно никчемным человеком, все, за что он ни брался, заканчивалось провалом. И тогда он попытался добыть себе место возле общественной кормушки. Он выхлопотал себе это жалкое звание лейтенанта запаса. И посмотри, что это звание принесло ему теперь.
Что было бы, окажись это радио в руках такого человека, как я, например? Ну, я бы связался с вами и сказал: «Эй, это Джо Ньюфстед, я хочу освобождать Землю. А ну-ка, сбросьте мне оружие». Знаешь, что произошло бы потом? Секретные агенты ОЦС немедленно принялись бы копаться в секретных архивах последнего земного правительства, которые находятся теперь в руках пришельцев, и разыскали бы там мое старое полицейское досье. Только бы и видел я после этого мои ружья. Но Хамиль — который пальцем не пошевелил, когда пришельцы напали на нас, который сдал свой батальон без единого выстрела — он без труда получил тысячу ружей, и не только это.
Ньюфстед задыхался от волнения.
— На месте Хамиля мог быть любой человек — вот что самое обидное. Я просто с ума схожу, когда начинаю думать об этом. Если тебе удалось наладить поставку оружия, то плевать, кто ты, Хамиль или кто-то еще. Как только оружие появилось, стало неважно, сколько человек сейчас находится на его стороне — сотня, десяток или вообще ни одного. Они все теперь встанут за него горой. И неважно, как сильно они ненавидели Хамиля прежде — теперь все чуют, откуда дует ветер. И всем все до лампочки, никто и слова ему не скажет. Он теперь официальный парень — у него в руках монополия, он имеет лояльную армию, чтобы защищать себя.
Лицо Ньюфстеда исказилось судорогой.
— Он просто бабуин — волосатый важный бабуин, такой осанистый и дурацкий позер. У него есть единственное достоинство, и оно же самое главное и нужное, ты сталкиваешься с этим сразу же, как только видишь его — он здорово верит в свои собственные позы, вот такой он идиот. Он верит в то, что держит судьбу планеты в своих руках — воображает себя величайшим вождем всех народов. Его вера настолько крепка, что порой, черт возьми, хочется поверить в это самому, так он умеет убеждать.
Это то главное, что различает меня и его. Я тоже мог бы вести себя как ведет он, но сохранять при этом такую же серьезную и невозмутимую физиономию я не могу, это выше моих сил. Я умнее его, но он может нести чушь с деловым видом — вот почему я должен играть вторую скрипку при бабуине.
Шатаясь под тяжкой ношей, выслушивая ругательства Ньюфстеда за спиной, Майкл Вайерман кое-как сумел добрести до лагеря Хамиля на вершине следующей горы. По другую сторону горы у самого горизонта показались геометрически правильные кварталы города. Но здесь, в горах, люди обитали в хлипких хибарах и раскинутых под деревьями навесах, среди невыносимой вони, которая неизменно появляется вокруг лагеря, слишком долго остающегося на одном месте. Из-под деревьев навстречу им вышли грязные оборванные люди. Мухи набросились на них почти в ту же секунду.
Майкл Вайерман потерял сознание и упал лицом вперед.
6
— Вижу, ты уже чувствуешь себя лучше, — отчеканил Хамиль.
