Командир повстанцев стоял в картинной позе, уперев руки в бока, стек заткнут за голенище начищенного сапога. Майкл Вайерман с усилием перевел себя из лежачего положения в сидячее, привалился спиной в палаточному шесту и подтянул вверх колени. Снова взяв в руки жестяную кружку с супом, он возобновил свой обед.
Иссак Поттер, сидящий на стуле и осторожно извлекающий плоскогубцами из трофейных патронов пули, поднял голову и снизу вверх глянул на Хамиля.
— Всего два дня, — продолжил Хамиль. — Он быстро поправился.
Для того чтобы одолеть болезнь Майкла, потребовались почти все антибиотики из его личной аптечки и аптечки Поттера, и сейчас он чувствовал себя значительно лучше. Лихорадка прошла, сменившись теплым ступором, слабостью, глухим зудом во всем теле, из-за которого он, время от времени забываясь, принимался задумчиво чесаться. На Хамиля Майкл смотрел со спокойным удивлением.
— Что ж, он ведь еще молод, — ответил Хамилю Поттер ровным и значительным тоном, ставшим за последние дни для него привычным. — В таком возрасте редко умирают своей смертью.
Услышав такое, Хамиль мигнул. Потом вытащил из-за голенища сапога стек и несильно хлопнул им себя по ноге.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Поттер.
Быстро взглянув на Майкла Вайермана, Хамиль снова впился хмурым взглядом в маленького центаврианина.
— Ты что же, хочешь сказать, что я специально хотел угробить парня?
Не считая нахмуренных бровей, сказано это было, как ни странно, спокойно и без малейшей тени возмущения.
— Нет, — отозвался Поттер и серьезно покачал головой. — Я так не думаю. В самом деле. Но бывает так, что люди рассчитывают, что случай сделает вместо них то, на что в силу каких-то причин они не могут решиться сами.
Хамиль снова мигнул. И снова стегнул себя стеком по ноге — уже сильнее. Потом наполовину повернулся.
— Я зашел, чтобы узнать как его здоровье. Вижу, что он идет на поправку. Это все, что мне было нужно.
Завершив свой поворот, он четким шагом вышел из палатки на воздух.
Майкл Вайерман допил суп.
Через некоторое время он снова прилег и подложил под голову руку.
— Поттер?
— Что, Майкл?
— Корабль сбросил остальные ружья?
— Да, прошлой ночью.
— И ты считаешь, что, несмотря ни на что, оружие можно отдавать Хамилю?
Поттер немного помолчал.
— Да, — отозвался он через минуту, — я так считаю.
— Тебе нравится Хамиль?
— Нет.
— Рад, что не я должен принимать здесь решения.
— Почему?
— Почему? Потому что я уже на месте. Тут моя родина. Все, что было возможно, я уже решил на Центавре — решал я сам или решали за меня, не знаю — даже если я сейчас хочу что-то изменить, я не в силах это сделать. Но твое положение иное — ты не только попал сюда как кур во щи, но и должен принимать решения соответственно обстановке. Когда твое начальство отдавало тебе приказы на Центавре, оно понятия не имело, что на самом деле представляет собой замечательная армия Хамиля. Оттуда все выглядело удобно и аккуратно. Дать людям оружие и предоставить им возможность начать борьбу, а потом только подкреплять их иногда боеприпасами и техникой. Но теперь оказалось, что для того чтобы хотя бы один пришелец был убит из этих ружей, нам придется проделать немалую воспитательную работу. Хамиль прижился здесь в горах, и его отсюда не сдвинуть. Теперь он примется терроризировать другие окрестные банды, сделается местным горным царьком, но стоит предложить ему выступить против пришельцев, как он немедленно сляжет с сердечным приступом.
Поттер снова ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:
— Ты ошибаешься, Майкл. Во-первых, по поводу того, что я должен что-то решать. Мне нечего решать. А вот тебе, кажется, есть, о чем подумать. Я сделал все, как было условлено — запустил машинку, и все идет по плану. Хамиль собирается напасть на пришельцев. Это во-вторых.
— Да без Ньюфстеда Хамиль штаны не сможет с утра застегнуть, — бросил в ответ Майкл первое, что пришло ему на ум под влиянием порыва эмоций.
— Но Ньюфстед при нем, и он никуда не девался, — ответил Поттер. — Ладислас тоже здесь. Они не дадут ему сидеть на месте.
— Ты уверен?
