Накинув 'дельфиновый' халатик, Мерли с показной неторопливостью исчезла за дверью.
Топлива хватило бы до самого Халкиса, но мы остановились миль за десять. Наскоро перекусили бутербродами.
– Тряпья берем минимум, – сказал я рыжей. – Остальное докупим.
А мои сборы и того короче: конфисковал удостоверение и водительские права Бешенного, переложил в небольшой кожаный кейс содержимое сейфа, а три сотни евразов – в карман, – так, на мелкие расходы.
Прежде чем выбросить ключи и брелок за борт еще раз полюбовался изделием. Красотища! Мне даже показалось, что заключенный в звездный круг кентавр хитровато подмигнул.
'Ну нет! Все равно в дар Нептуну! Ты уж не обессудь! Прямая улика!' – подошел к приоткрытому иллюминатору… Тихий всплеск.
Поднялся на палубу. Пока Мерли собиралась, спустил на воду резиновую лодку. Проверил бак с горючим, – почти полон.
Над головой кружат пронзительно крича, белоснежные чайки. Припекает солнышко, на небе ни тучки. День обещает быть жарким. Лазурные воды манят прохладой и свежестью. Вдали резвятся дельфины.
А вот и рыжая. В облегающих голубых джинсах, тонком бежевом свитере и кроссовках. В руке – спортивная сумка. Ну, чем не студентка на каникулах?
Яхту на малом ходу отправили в открытое море. Пусть нашедшие поломают голову. Сами же на резиновой лодке пошли к берегу. Двигались в сторону Халкиса, пока не увидели деревянный причал, возле которого покачивались несколько металлических лодок. У одной возился хозяин. Я решительно повернул к нему.
– Ты хорошенько подумал? – спросила Мерлин, просчитав ход моих мыслей. – Как бы не сдал.
– Гектос не сдаст! – возразил я, прощупав 'аборигена' телепатически. – У него свои счеты с полицией. Да и какой ему смысл. Наоборот – отвезет в Халкис.
– Откуда ты знаешь? – рыжая, испытующе глянула в глаза.
Стойко выдержал ее взгляд, пожал плечами.
– Знаю, и все!
Мысли Гектоса 'лежали' совсем не глубоко. По случаю в соседнем селе он весьма удачно купил три мешка зерна, благополучно довез на лодке. Но когда перекладывал в тачку, одна из бечевок порвалась, и почти полмешка высыпалось на мелкую прибрежную гальку. Это не осталось незамеченным шустрыми серыми воробьями, которые, собравшись в стайки, весело чирикали, терпеливо дожидаясь в сторонке, когда ругающийся Гектос уберется восвояси. Похоже, примкнуть к их компании собирались и небольшие чайки.
На берег вышли возле причала. Скинув легкие спортивные туфли, носки и закатив штанины, я подтянул лодку. С наслаждением ощущая под ногами твердые камешки, направился к Гектосу.
Вначале хитрец меня не замечал. Потом, недовольно зыркнул из-под мохнатых, почти седых бровей: 'Тебе-то чего надо?'
Понятно, без специальной обработки каши с ним не сваришь. Пришлось немного покопаться в упрямом мозгу.
– Бог в помощь, отец! Утро сегодня славное. – Сказал я на приличном греческом и добродушно улыбнулся.
– Это – кому как! Глядишь, другой раз и мать родная – хуже мачехи.
В моих словах он почуял скрытую издевку.
– Да Христос с ним, зерном, отец. Будет корм птицам небесным.
– Тут бы как-то самим…
– Да воздастся,… воздастся… Дельце у меня к тебе,… – подсластил слова, положив на край лодки сотню евразов.
Магия денег неотразима. Взгляд Гектоса сразу потеплел, хотя подозрительности не убавилось – скорее наоборот.
– Чего хочешь, а? – буркнул он, глядя на деньги.
– Довези до Халкиды, и получишь в придачу вон ту лодку с мотором.
Теперь сделка приняла и вовсе сказочные перспективы, что весьма настораживало.
– А документы на лодку есть? – Гектос хитро прищурил глаз.
Я равнодушно пожал плечами.
– Как хочешь. Собирай зерно – дома просеешь.
Сделал вид, что собираюсь уйти.
– Погоди! Стой, говорю! Ишь, какой шустрый, довезу. Вон там, на обочине дороги моя колымага, идите туда… я догоню… Мотор-то снимать можно?
– Да снимай, снимай! Только побыстрее. Мы торопимся.
– Ты только посмотри! Недавно двух слов связать не мог, а теперь соловьем щебечешь, – подозрительно взглянув на меня, шепнула рыжая.
В одной руке она несла кроссовки, в другой – спортивную сумку, вместившую небогатое 'приданное'.
Забрав сумку и опустив скромно глаза, ответил:
– На то я и умник, чтобы быстро учиться.
Гектос шел следом. Ему самому хотелось скорее покончить с сомнительной сделкой. Зерно он оставил в лодке, а новый мотор взял с собой. Кряхтя и пыхтя, уложил его в багажник. Бережно укутал пустыми мешками, подложил тряпки.
– Повезу окольной, минуя село, – прохрипел, тяжело дыша.
– Делай, как знаешь.
– В том-то и дело, что знаю! – недовольно фыркнул крестьянин. – Слишком уж приметная вы парочка…
Через полчаса прибыли в Халкис. Высадив нас на окраине, Гектос, даже не простившись, торопливо нажал на газ.
– А знаешь ли, Умник, что в Халкисе утопился Аристотель? – неожиданно и не без намека, спросила Мерли.
– Купался пьяный, что ли? – Попытался отшутиться.
– А вот и нет. Здесь узкий пролив, шириной метров сорок и течение меняет направление десять раз на день. Хотел разгадать загадку природы, да не смог… Ученые до сих пор не знают почему. А легенда осталась…
– Ты в Халкисе уже бывала?
– Один разок в роли туристки. Мало что помню.
'Похоже, снова врет, но мне сейчас это 'по-барабану'.
– Я бы перекусил…
– Тогда лучше – на набережную, там масса ресторанчиков. Гляди – такси…
Махнула рукой.
Пока мы ехали на стареньком 'Форде', я украдкой на нее поглядывал. Девушка, привычно наморщив носик, смотрела в окно. Похоже, вчерашнего страха ко мне уже не испытывала. Но я-то знал, его корни упрятаны слишком глубоко, и он может проявиться в самый неподходящий момент.
Окраины Халкиса приветствовали старыми серыми одно- и двухэтажными домами, высокими заборами, каменной мостовой. Но по мере приближения к центру картина заметно менялась. Город приобретал европейские черты: асфальт, освещение, реклама, 'подросли' и дома.
– Вот здесь! – тыкая розовеньким пальчиком в стекло, воскликнула Мерли, – кажется, здесь венецианский квартал Кастро Турецко и мечеть Айия Параскеви.
До того молчавший водитель, не оборачиваясь, сказал:
– Извините, мадмуазель, но вы ошиблись. – Здесь недалеко мечеть пятнадцатого века, а церковь Айия
