причиной и объяснением истории, сутью истории'[111].
Если к этому добавить убежденность Блока и Февра в том, что в науке всякое утверждение является лишь гипотезой [112], станет ясным, что релятивизм и идеализм начали обретать свои права в 'Анналах' уже на этапе формулирования главной исследовательской задачи исторической науки.
Историк размышляет не только о 'человеческом'. Среда, в которой его мысль естественно движется,— это категория длительности. Блоку было присуще постоянное стремление разобраться во всех сложностях и разрешить многие трудности исторического исследования, связанные с понятием 'историческое время'. Об этом следует сказать как в связи с характеристикой концепции школы 'Анналов' на этапе ее становления, так и потому, что в дальнейшем трактовка историками 'Анналов' этого одного из основополагающих понятий исторической науки существенно изменится.
Для Блока историческое время—это, с одной стороны, своеобразная плазма, в которой плавают 'феномены', это как бы среда, в которой они могут быть поняты. Это время—по природе своей некий континуум, непрерывность. Но оно также и постоянное изменение. 'Из антитезы этих двух атрибутов пишет Блок,-возникают великие проблемы исторического исследования'[113]. Вопрос, которым предваряется подход к решению главной исследовательской задачи исторической науки, сформулирован Блоком так: 'Возьмем два последовательных периода из череды веков. В какой мере связь между ними, создаваемая непрерывным течением времени, оказывается более существенной, чем их несходство, которое порождено тем же временем,—иначе, надо ли считать знание более старого периода необходимым или излишним для понимания более нового?'[114].
Ответ на данный вопрос—это по существу все творчество Блока, вся его многогранная, не поддающаяся однозначной оценке историческая концепция. Иногда изречения Блока: 'Понять настоящее с помощью прошлого', 'Понять прошлое с помощью настоящего', давшие название соответствующим разделам его 'Апологии истории', рассматриваются как наиболее полное, едва ли не исчерпывающее решение проблемы соотношения прошлого и настоящего, предшествующего и последующего, а вместе с тем и проблемы исторического объяснения. В действительности же именно здесь аккумулировались все нерешенные или, скорее, весьма своеобразно решенные проблемы его исторической концепции.
Одной из важных заслуг Блока перед исторической наукой является то, что он на конкретно- историческом материале показал недостаточность для объяснения данного этапа истории, природы данного социального организма знания лишь его предшествующих состояний.
Верный принципу, что только более поздний пейзаж дает перспективу целого, из которой надо исходить, Блок пытался представить любое историческое явление на максимально зрелой стадии его развития, прежде чем брался за исследование этого же явления в отдаленном прошлом. Во всех конкретно-исторических поисках Блок неукоснительно следовал логически вытекающему из этого принципа регрессивному методу. Классический пример в этом отношении—его работа 'Характерные черты французской аграрной истории'. Почти во всех ее главах изложение материала подчинено хронологическому принципу. Взор Блока проникал в глубь прошлого, он прослеживал развитие отдельных сторон аграрной истории и всего общества от раннего средневековья до XVIII-XIX вв. Этот подход позволил ему установить сопряженность этапов и преемственность факторов в той широкой перспективе, 'где основные контуры не подвергаются опасности затеряться в темной массе мелких фактов'[115].
Однако, правильно решив вопрос о том, что для объяснения природы данного социального организма недостаточно знания только его истоков. Блок не смог справиться с проблемой причинного объяснения в истории и, как следствие, с проблемой генетического анализа вообще. Само стремление историков сосредоточивать внимание на установлении истоков какого-то явления Блок квалифицировал как 'манию происхождения', 'эмбриогеническое наваждение', воплощение одного из 'сатанинских врагов' подлинной истории — 'мании судить' [116].
Гносеологически такое отношение Блока к проблеме причинности в истории можно объяснить его отрицательной реакцией на свойственное историческому мышлению XIX в. стремление отыскать при объяснении любого явления единственное, исключительное начало, возводимое в ранг субстанции. Марксистское понимание 'субстанции', в которой заключены движущие силы истории ('та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть та реальная основа того, что философы представляли себе в виде 'субстанции' и в виде 'сущности человека...'[117]), оставалось неведомо Блоку. Для него понятие 'субстанция' ассоциировалось именно с тем, что философы представляли себе до Маркса и вопреки Марксу,— с последней клеточкой, с неделимым и единственным атомом, способным объяснить все сущее, и с основанными на этих представлениях концепциями о географическом детерминизме, о 'духе народа', о 'жизненном порыве' и т. п. Блок отвергал эти требования единственности, исключительности начала, характерные для элементаристских, атомистических представлений о мире, принцип же подлинного материалистического монизма оставался за пределами его понимания. В методологическом плане решение проблемы соотношения предшествующего и последующего периодов в истории зависит от характера истолкования принципа социального детерминизма и закономерности общественного развития. Блок впервые в западной медиевистике сумел показать особый характер феодального общества и его особое место в истории. В отличие от теории 'романо-германского культурного синтеза', основанной на представлении о феодализме как о смешении существовавших ранее уже готовых элементов, Блок доказывал, что 'европейский феодализм в своих характерных учреждениях не был архаическим сплетением пережитков'[118], что он представлял собой качественно новое общество. Но как и почему стало возможным феодальное общество? Если оно представляло собой, как это доказывал Блок, относительно целостную систему, то что ей предшествовало в истории—хаотическая совокупность множества элементов или же другое целостное образование? Наконец, каким образом одна целостная система, если таковая существовала в дофеодальный период, сменилась другой целостной системой?
Блок не рассматривал феодализм как закономерный этап в историческом развитии человечества, пришедший на смену рабовладельческому строю, как особую общественно-экономическую формацию, и в этом принципиальное различие его взглядов и марксистской концепции феодализма [119]. Согласно его точке зрения, европейский феодализм 'был порождением всей социальной среды в целом'! , т. е. конкретным стечением обстоятельств, совокупностью различных по своему характеру фактов, вызванных к жизни столкновением римского и германского обществ.
Отсюда главная исследовательская задача и подход к ее решению: анализ функционирования данной общественной системы и ее обусловленности данной средой вместо анализа генетической связи следующих друг за другом этапов исторического развития.
Разработка основополагающих идей исторической концепции 'Анналов' в свою очередь вызвала необходимость пересмотра многих других понятий, определяющих историю как науку, и прежде всего таких, как исторический источник и исторический факт Традиционная буржуазная историография, повествовавшая главным образом о политических событиях и об истории дипломатии, обходилась в основном письменными источниками. Когда же круг интересов исторической науки значительно расширился, когда она стала заниматься сложными социально-экономическими явлениями и процессами, потребовались совершенно новые виды источников. 'История,—писал Февр,— воссоздается, без сомнения, на основе письменных источников. Когда они есть. Но, когда их нет, ее можно и должно воссоздавать и без письменных документов, на основе всего того, что изобретательность историка позволит ему использовать для добычи его меда за неимением цветов, привычных для него. Слова. Символы. Пейзажи. Черепица. Формы полей и сорняки. Лунные затмения и хомуты для упряжек. Экспертизы камней и шпаг, сделанные геологами и химиками. Словом, историю следует писать, используя для этого все, что было у человека, зависит от него, служит ему, что выражает человека, означает его присутствие, деятельность, вкусы и манеру быть человеком'[121].
К наиболее оригинальным и во многом плодотворным поискам Февра относится научная разработка им понятия 'исторический факт'. Она сопровождалась критическим пересмотром всего арсенала средств, которым располагала историческая наука к тому времени. И не только историческая наука. Февр сумел извлечь выводы из достижений других наук, и в частности антропологии. Его трактовка исторического факта во многом перекликается с понятием 'тотального социального феномена' в антропологии М. Мосса[13]. В так называемых примитивных, или архаических, обществах, отмечал Мосс, все факты сами по себе являются весьма сложными; 'в тотальных социальных феноменах, как мы
