— Его нет в Москве, — успокоил полковник. — Только завтра прилетит из Стамбула. Без его приказа кто меня тронет. Но ты прав, перебираться надо.
Хоть его не удивило появление Климова, но от души у него заметно отлегло. Они с Климовым вместе не работали, хотя числились по общему ведомству. Про «Вербу», естественно, полковник слышал, но, чем она занимается, толком не знал. Говорили, всем на свете, вплоть до того, что роет туннель от Урала до Магадана. «Верба» была невидимым шлюзом на перекрестье всех секретных служб. Черная дыра в замаскированном пространстве. Не знал полковник и того, что Климов обосновался именно в «Вербе». Хотя, конечно, догадывался. Людей из «Вербы» опытный глаз различит за версту, у них особая повадка, как у всех неприкосновенных. Элитный резерв разведки. Белая косточка сыска. Кому они подчинялись, неизвестно. По слухам, напрямую главе государства. Но это все было до появления на Руси президента. Когда он появился, «Верба» оказалась не у дел и ее, по тем же слухам, слили в унитаз. Это естественно. «Верба» чересчур грозна, самодостаточна и трудно управляема, особенно если контролировать ее действия из-за океана. Честь ее роспуска приписывали Бакатину, но на этой акции он и сломался, замахнувшись все же не по плечу. Получил свои тридцать сребреников и пинка под зад.
При первом знакомстве Климов произвел на полковника впечатление матерого диверсанта, который маскируется под праздного гуляку. Обстоятельства знакомства сложились так. Дежурную опергруппу во главе с Поповым (тогда еще подполковником) посадили на вертолет и доставили среди ночи в поселок Кулябино, в двухстах километрах от Москвы. Приказ звучал более чем странно: их встретит молодой человек, которому они должны подчиняться беспрекословно, делать все, что он скажет. Этим человеком оказался Климов. Он подъехал на армейском фургоне, не вылезая из кабины, кликнул командира, назвал пароль и велел посадить людей (десять человек) в фургон. Полковника взял в кабину.
Сначала проселком, потом по лесной дороге, рассекая фарами ночь, они гнали часа два, пока не уперлись в бетонный забор, возникший в лесной чаще, словно технократический мираж. Климов позвал полковника прогуляться вдоль забора. Они дошли до ворот, над которыми завис одинокий прожектор, точно маленькая луна. За воротами смутно различались очертания каких-то ангаров. Климов объяснил задание. Ему, Климову, надобно (фамилии, естественно, в тот раз никакие не назывались, это звучало как «мне надобно…») попасть на территорию и кое-что оттуда вынести. Он надеялся, что все обойдется тихо, но полковник с командой должен быть наготове. Если произойдет что-то непредвиденное, Климов передаст по рации сигнал, и в этом случае следовало устроить имитацию штурма: прорваться через ворота и занять оборону по периметру зданий. Чем больше шуму, тем лучше — гранаты, взрывные пакеты, дымовые шашки и все прочее. Но стрельба на поражение исключается.
— Есть вопросы? — Молодой человек разговаривал с полковником, опытным особистом, при этом человеком, который лет на двадцать старше его, с ноткой превосходства, которую тот не мог не почувствовать. Но не обиделся. За долгие годы непорочной службы у него выработалось чутье на людей, не подотчетных никому. На них обижаться бессмысленно, лучше с ними вообще не связываться, себе дороже выйдет. Возраст и звания тут абсолютно ни при чем.
— Не привык работать вслепую, — сказал он. — Да что поделаешь, приказ есть приказ.
— Не беда, — усмехнулся молодой человек. — Главное — жить зрячим, — дружески подмигнул и направился к воротам, помахивая кейсом, будто тросточкой. В ту минуту и пришло в голову полковника сравнение с праздным гулякой. Климов вошел в проходную будку, светящуюся хилым, точно свечным, окошком — и исчез. Его не было около часа. За это время ничего не произошло. Полковник вернулся в фургон и приказал бойцам не расслабляться, держать себя на взводе, потом прохаживался вдоль забора, куря сигарету за сигаретой, прислушиваясь к попискиванию рации в кармане. Чудно, как капли воды, падали в вечность часы необычного дежурства. Наконец Климов вынырнул из проходной и направился к нему какой-то шаткой походкой. Приблизясь, бросил:
— Все в порядке. Машину поведете вы.
Полковник сел за руль.
Кое-как развернулись, поехали. Всю обратную дорогу молодой человек клевал носом, клонился набок, временами, казалось Попову, задремывал. Намаялся, что ли? Герасим Юрьевич гадал, что такое принес он в кейсе? Документы какие-нибудь? На одном из поворотов, когда особенно сильно тряхнуло, попутчик слабо охнул, открыл глаза.
— Дискеты, — буркнул недовольно. — Дискеты в кейсе. Следите внимательнее за дорогой, пожалуйста.
В Кулябино прибыли к рассвету. Климов показывал, куда сворачивать — туда-то и туда-то, вон к тому красному зданию.
— Здесь остановите, — распорядился. — Все, свободны. Вертолет вас ждет. Спасибо за помощь, коллега.
Пожал Герасиму руку и, покряхтывая, спустился на землю. Не оглядываясь, побрел к двухэтажному кирпичному зданию. Пошатываясь, забрался на крыльцо и исчез за дверью.
Что-то здесь было не так. Что-то неблагополучно.
Полковник закурил, ждал десять минут, двадцать минут. Вылез из машины, заглянул в фургон. Как и ожидал, застал повальную спячку. Бойцы не теряли времени даром. Только неугомонный капитан Азаров подал голос:
— Что-нибудь случилось, командир?
— Ничего, Вася, скоро тронемся.
Здание оказалось районной больницей № 2. Там еще царил смутный ночной покой. Нигде ни души. Но с улицы полковник заметил, как на втором этаже в трех окнах вспыхнул свет.
Встретил в коридоре растрепанную, в распахнутом халате пожилую медсестру. Она несла в руках ворох бинтов и ваты. На полковника наткнулась, как на скалу.
— Что происходит? — требовательно спросил Герасим Юрьевич. — Кого режут?
Он был в штатском, но медсестра уловила, что надо ответить.
— Помирает паренек… Такой молодой… Просто жуть!
— Что с ним?
— Дак известное дело… Порезали всего, изувечили. Крови утекло ведро…
Не веря ушам, полковник вломился в операционную. Климов лежал на столе под лампами, с накинутой на ноги простыней. Над ним склонился хирург с мокрыми, черными руками — и две сестры по бокам.
Врач поднял голову и грозно шумнул:
— Вы что, гражданин?! У вас есть соображение?
В его голосе полковник различил панические нотки. На левом боку Климова, в подвздошье, зияла рана с рваными краями. Герасим Юрьевич не мог представить, каким оружием проделали такую дыру. Во всяком случае, не пулей и не ножом. Он также не мог понять, как молодой человек продержался долгую дорогу и не выдал себя. Восхищение боролось в нем с раздражением. Чистое мальчишество. Элита, черт бы ее побрал! А расхлебывать придется ему, обыкновенному сыскарю.
— Доктор, это серьезно?
— Вы сами не видите?
— Его надо спасти.
— Мы, по-вашему, что делаем? Выйдите в коридор, не мешайте. Подождите там.
Полковник покинул операционную и по рации вызвал Азарова. Сообщил, что вышла небольшая заминка, приказал связаться с вертолетом и предупредить о задержке. Нервничал, отчего разозлился еще больше неизвестно на кого.
— Помощь не требуется, командир? — уточнил Азаров.
— Сидите смирно и ждите, — отрезал полковник.
Минут через сорок вышел хирург. Он сгибал и распрямлял пальцы так, как делают на морозе.
— У вас какая кровь? — спросил у полковника.
— Красная.
Хирург не улыбнулся.
— Какая группа, спрашиваю?
Полковник ответил:
