Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

Но, как война теперь, боюсь: возьмут в солдаты,
А я… какой уж я солдат?
Обидел я когда хоть муху?
Таких, как я, да ежли в бой…'
Озлился парень: 'Шут с тобой!
Веди сюда свою старуху.
Пусть хоть ее омоложу!'
'Старуху? слова не скажу!
Старушка стала чтой-то слабой. —
Посеменил Филат за бабой: —
Вот, баба, так и так, — пример тебе живой.
Вернешь ты молодость свою, красу и силу.
Помру, останешься такою ли вдовой!'
Мотает баба головой:
'Век прожила с тобой, с тобой пойду в могилу'.
'Да ты подумай, голова!' —
Дед не скупился на слова,
Просил по-доброму сначала,
Покамест баба осерчала,
Потом, озлившись сам, забил ей в рот платок,
Связал ее и в кузню приволок.
Вертели, жарили в огне старушку Дарью,
Пока запахло крепко гарью.
Тут дед встревожился: 'Чай, вынимать пора?
Боюсь, не выдержит: стара!
Слышь, парень, погляди: старуха-то жива ли?'
А парня… Митькой звали!
Исчез, как не бывал. Дед глянул, а в огне,
Заместо бабушки, костей горелых кучка
Да недотлевшая онучка.
Сомлел Филат: 'Ой, лихо мне!
Ой, лихо!'
Прижался, съежившись, к стене
И… захихикал тихо:
'Хи-хи-хи-хи!.. Хи-хи-хи-хи!..
Помолодел… Хоть в женихи!..
А бабка… Под венец такую молодицу!..
Сережки, Дарьюшка, сережки-то надень!..'
Бедняк, отправленный в больницу,
В больнице помер в тот же день.

* * *

Не стало дедушки Филата!
В пустом его дворе стоит, как прежде, хата,
А в хате на стене
Висит портрет, а чей — не угадать в три года:
То ль в бричке поп, то ль воевода
На вороном коне,
То ль… как-нибудь потом скажу наедине.
Ну, словом, кто-то намалеван,
Да только кузнецом покойным так заплеван,
Что от лица почти не стало и следа:
Чуть-чуть виднеются усы да борода!

1915 г.

* * *

Всю правду говорить — обычай пролетарский,
Так потому скажу — какой уж тут секрет? —
Что дедушка Филат так заплевал портрет —
Чей? Ну, известно: царский!

1917 г.

1916 СТРОКИ

'Люблю грозу в начале мая!'

Ф. Тютчев.

Люблю 'читать' газеты ныне:
За белой полосой белеет полоса.
Идешь-бредешь, как по пустыне,
И вдруг — о чудеса! —
Оазис, кажущийся раем:
'Три пальмы' — три строки. О чем их 'шум', бог весть.
Какой-то смысл в них, верно, есть,
Хоть мною он не постигаем!
Но, может, предо мной лишь сладостный мираж:
Где строки — все пустыня та ж,
Немое, выжженное поле?
Ах, все равно! Так хорошо порой
Подумать, помечтать на воле,
Представить строк иных живой и плотный строй
О вешней зелени, о буре,
Сносящей все, над чем повис нещадный рок…
Читаю я и знаю: этих строк
Не выжечь ни одной цензуре!