кораблях. Рвущихся биться с врагом моряков, связывали по рукам и ногам и заставляли глядеть на корабли врага из внутренней гавани Порт-Артура. С этого дня, главными героями войны стали артиллеристы Электрического Утеса под командованием капитана Жуковского. Их пушки заставляли японские корабли держаться подальше от берега, не позволяя им проводить обстрел порта как это было днем 27 января.
Много раз японские броненосцы вступали в перестрелку с отважной батареей, стремясь заставить замолчать её, но всякий раз поспешно отступали, когда русские артиллеристы добивались попадания во вражеский корабль. Так пять десятидюймовых пушек защищали от врага крепость и притаившийся в ней флот.
Лишенные возможности уничтожить русские корабли огнем своих броненосцев, адмирал Тога решил прибегнуть к такому старинному оружию как брандеры. Нагрузив пароходы взрывчаткой и горючим материалом, японцы решили таранить стоявший у входа во внутреннюю гавань броненосец «Ретвизан» и уничтожить его.
Ночью 11 февраля, пять японских пароходов брандеров в сопровождении миноносцев устремились в атаку на «Ретвизан». Вначале их приняли за ожидаемые транспорты с углем и позволили приблизиться, но затем в них распознали брандеры и открыли огонь. Грохотали все прибрежные батарей, начиная от Утеса и заканчивая с Тигрового полуострова, а так же орудия самого броненосца. Благодаря интенсивному огню защитников Артура, один из пароходов был потоплен, другой выбросился на камни у горы Белого Волка, третий получив повреждение, ушел обратно в море. Однако двое брандеров, упорно продолжали сближаться с «Ретвизаном». Один из брандеров под градом снарядов затонул вблизи Золотой горы, зато второй практически добрался до сидевшего на мели броненосца. Несмотря на возникший, на борту пожар, брандер двигался к своей цели, до которой оставалось несколько десятков метров. Казалась гибель «Ретвизана» неминуема, но тут вмешался его величество случай.
Осколком снаряда разорвавшегося рядом с брандером были перебиты цепочки державшие якорь левого борта, и он моментально ушел на дно. Пароход немедленно бросило влево, и он выскочил на берег, так и не дойдя до броненосца совсем чуть-чуть.
Трудно себе было представить, что было бы, если бы горящий брандер врезался в беспомощно стоявший броненосец. Даже если бы таранный удар, не достиг своей цели, то наличие у борта гигантского костра создавало огромную угрозу для «Ретвизана» с его угольными ямами, артиллерийскими погребами и запасами горючих материалов.
Таково было положение дел, когда 24 февраля в Порт-Артур прибыл вице-адмирал Макаров. Сказать, что его ждали с нетерпением, значить ничего не сказать. Матросы и офицеры видели в нем человека способного одним своим присутствием изменить постыдное положение дел. Все они ждали, что командующий Тихоокеанским флотом не станет прятать корабли эскадры в «тихой луже» внутреннего рейда, а поведет их в бой против японцев. Моряки жаждали действий от адмирала и их надежды полностью оправдались.
Уже в первый же день своего приезда, прямо с поезда Макаров устремился на верфи, где своими глазами оценил степень повреждения кораблей и ужаснулся тому, как медленно проводился ремонт поврежденных кораблей. Впрочем, предвидя, что его могло ожидать в Артуре, Макаров привез с собой команду питерских мастеровых, сразу взявшихся за дело.
Прибытие командующего совпало со снятия с мели «Ретвизана», что было расценено всем гарнизоном как добрый знак. Сняв фуражки многие из команд кораблей крестились, глядя на адмиральский флаг взвившийся на «Аскольде», где до принятия дел у Старка расположился штаб Макарова.
С первых дней своего прибытия адмирал с утра до ночи проводил осмотры кораблей эскадры, и это сильно поднимало настроение моряков. Принимая рапорт командира, знакомясь с офицерами и расспрашивая матросов о службе, адмирал пробуждал в моряках боевой дух, столь основательно задушенный деятельностью наместника. Его слова напутствия: «Дай Бог, в добрый час молодцы!» действовали на экипажи кораблей лучше всякой похвалы.
- Этот настоящий! Сразу видно, что из простых моряков, знает всю нашу правду! – восторженно шептали комендоры и кочегары осмотренных адмиралом кораблей.
- Приехал, Макаров бить японцев! Теперь дело будет! – уверенно говорили офицеры и с утроенной энергией занимались повседневной рутиной в ожидании большого сражения с неприятелем. Все ждали перемен в затхлой жизни плавучих «казарм» и адмирал постарался оправдать выданный ему кредит людского доверия.
Уже 26 февраля, по его приказу в море вышли два отряда миноносцев на поиски кораблей врагов и вскоре приняли бой на море. Первый отряд миноносцев столкнулся с японскими миноносцами и после яростной схватки отступил, имея повреждения. Противник так же получил повреждение и потому не преследовал русские корабли.
Второй отряд миноносцев, состоящий из «Решительного» и «Стерегущего» столкнулся с превосходящими силами противника и после ожесточенной перестрелки был вынужден отступить. «Решительный» сумел прорваться, а лишившийся хода «Стерегущий» принял неравный бой и был захвачен противником.
И в этот момент адмирал Макаров показал свой истинный характер. Едва только с Золотой горы на эскадру пришло сообщение о схватке между нашими миноносцами и японцами, на помощь к ним устремились два крейсера «Аскольд» и «Новик». При этом Макаров перенес свой флаг на быстроходный «Новик», чем вызвал бурю эмоций среди моряков эскадры. Некоторые осуждали адмирала за столь смелое решение, но большинство моряков было в восторге. Теперь все видели, что Макаров не собирается исполнять приказ наместника «беречь и сохранять корабли», а намерен драться с японцами.
Как не спешили «Аскольд» и «Новик» на помощь окруженному врагами миноносцу, но спасти его не смогли. Получив повреждение, «Стерегущий» затонул а, бросившись преследовать миноносцы противника, крейсера натолкнулись на главные силы японцев.
Благодаря высокой скорости оба крейсера благополучно оторвались от кораблей противника и вернулись в Порт-Артур, где их с нетерпением ждала эскадра. Это было триумфальное возвращение, хотя в бою не удалось одержать победу. Тысячи глаз с кораблей, батарей и с набережной порта с восторгом смотрели на адмиральский флаг, развивавшийся на мачте маленького крейсера. Вырывая друг у друга, бинокли люди смотрели на «Новик» и радовались, что у них есть командующий флотом, лично бросившийся на спасение одного миноносца на легком крейсере.
На лице встречавших «Новик» не было слез умиления от возвращения адмирала целым и невредимым, но зато в душе почти у каждого из них была гордость и радость, что они поверили достойному человеку. Так за один час, произошло объединение адмирала и эскадры в одно единое целое, что окончательно изгнало страх и безысходность из людских сердец и возродило в них веру в возможную победу.
И чувство это было столь высоко и радостно, что его не смогла испортить даже японская бомбардировка порта со стороны массива Ляотишаня, произошедшая сразу после возвращения крейсеров.
Узнав от своих шпионов, что на горном массиве нет русских батарей, адмирал Того решил нанести силами четырех броненосцев, массивный огневой удар по Артуру, не опасаясь пушек Электрического Утеса. Почти каждое столкновение японцев с этой со зловредной батареей заканчивалось попаданием русских снарядов в корабли эскадры.
Коварно подойдя к Порт-Артуру со стороны Ляотишаня, с расстояния в восемь миль, перекидным огнем японские броненосцы принялись, методично расстреливать внутреннюю гавань Порт-Артура, оставаясь вне зоны ответного огня.
Казалось, самым простым ответным действием на обстрел японцев было вывести эскадру в море и огнем броненосцев прогнать врага, но из-за особенностей прохода в гавань это было невозможно сделать. Мелководность прохода так и не исправленная господином наместником за семь лет пребывания на Квантуне сыграло злую шутку. В момент японской бомбардировки был отлив, и крупные корабли русской эскадры оказались запертыми в природной ловушке.
Вражеские снаряды падали на беззащитные корабли в течение двух часов, но не нанесли русским кораблям большой урон. Был только поврежден «Ретвизан», портовые сооружения и от близких разрывов снарядов пострадали экипажи кораблей, выказывавшие браваду к противнику и не пожелавшие покинуть палубу и укрыться в трюме.
Как только начался прилив, и проход вновь стал судоходен, адмирал отдал приказ выхода эскадры в море. Это решение вызвало бурю восторга среди моряков. Впервые с момента нападения противника, эскадра выходила в море в полном составе.
Обычно выход броненосцев эскадры из внутренней акватории на внешний рейд занимал несколько часов, но благодаря точным указаниям, полученным от адмирала Макарова, портовые буксировщики сумели вывести тяжелые корабли через узкий проход всего за два с половиной часа. Наблюдая за прохождением броненосцев, Степан Осипович пришел к выводу, что огромные корабли сами могут выходить в море, без помощи буксиров. Для этого требовалась только сноровка и умение маневра в сложных условиях.
Воспользовавшись отсутствием врага на море, адмирал решил провести маневры и выдал диспозицию кораблям походного и боевого строя. И тут во всей красе проявило себя долгое отсутствие практики хождения строем у эскадры. Постоянное сидение кораблей в гавани обернулось тем, что во время выполнения маневра возникала угроза их столкновения между собой. Раздраженный адмирал то и дело высказывал кораблям свою раздраженность.
Вернувшись в гавань, Макаров тут
