же собрал совещание флагманов и командиров для разборов неудач проведения маневров.
- Теперь уже поздно вести учения и занятия по расписанию как это было в мирное время. Враг не позволит нам это сделать и потому придется исправлять свои ошибки и просчеты на ходу. Иного нам не дано – говорил адмирал. – Поэтому, каждый командир, каждый офицер должен приложить все усилия для выявления своих недочетов и исправлений. Никто не знает, сколько нам осталось времени для подготовки к решающему моменту – месяцы, дни или часы. Ждать этого момента - смерти подобно. Необходимо использовать весь свой запас знаний, опыта и умения. Неустанно работайте с нижними чинами, говоря, что успех возможен, если каждый из них будет работать не только в силу приказа, но ещё и с желанием победить. Если комендору внушить, что один удачный выстрел из его орудия, разрушивший боевую рубку японского броненосца, может решить участь сражения, то ведь эта мысль наполнит все его существование! Он ведь даже во сне будет думать о том, как возьмет на прицел неприятеля! А в этом вся суть дела. Умение желать – это почти достигнуть желаемого.
Столь пылкие слова командующего нашли отклик в сердцах многих флагманов и командиров, но были и такие, что немедленно известили штаб наместника о смелых речах командующего флотом. Обитатель розового дворца остался, весьма недоволен подобным своеволием адмирала, но вмешиваться в дела эскадры не спешил, сделав по привычке пометку зеленым карандашом в своем кондуите.
Желая предотвратить повторной бомбардировки японцами внутренней гавани, Макаров решил установить на Ляотишане батарею, а так же наблюдательный пункт, с помощью которого стоящие в гавани броненосцы могли бы вести ответный перекидной огонь через горный массив. Все это нашло горячую поддержку со стороны командующего гарнизонной артиллерии генерала Белого.
При поддержке сухопутных частей, в кратчайший срок пушки были установлены на вершине Ляотишана, положив начало сотрудничеству армии и флота, что вновь вызвало недовольство наместника.
Как показали дальнейшие события, действия Макарова были абсолютно правильными и главное своевременные. Утром 7 марта японские корабли вновь появились на горизонте и, миновав, издали батарею Утеса, сразу направились к Ляотишаню. Не прошло и получаса с момента приближения неприятеля, как во внутренней гавани вновь стали рваться вражеские снаряды.
Получив через свою агентуру сведения о месте расположения поврежденных «Цесаревиче» и «Ретвизане», японцы стали методично обстреливать русские броненосцы. Их снаряды стали все ближе и ближе падать рядом с кораблями, но так продолжалось не долго. Получив от наблюдателя данные о нахождении вражеских кораблей, русские броненосцы открыли ответный перекидной огонь. Вслед за ними заговорили орудия батареи Ляотишана и теперь корабли Того оказались в опасном положении. Русские броненосцы вели по врагу корректированный огонь, тогда как японские комендоры могли вести свой огонь исключительно по площадям.
Это и стало решающим фактором в огневом противостоянии двух сторон. Русские добились двух попаданий во вражеские корабли, причем один успех был записан кораблям эскадры, а другой на счет сухопутной батареи.
Под громкие крики «Ура!» несущиеся с вершины Ляотишана, японцы стали покидать свою позицию, но на этом сражение не закончилось. Раздосадованный своей неудачей в перекидной стрельбе, Того решил вымести свой гнев на батарею Электрического Утеса, обрушив на русских артиллеристов весь огонь своих броненосцев.
Никогда с начала боевых действий, батарея не подвергалась столь массированному обстрелу орудий крупного калибра вражеского флота. Весь горный массив буквально гудел от непрерывных разрывов вражеских снарядов, но хорошая маскировка батареи, не позволяла японцам пристреляться. Раз за разом, пять мощных огненных столбов выбрасывали в сторону противника гудящую смерть, оставаясь неуязвимыми для орудий врага.
Едва адмиралу доложили об обстреле японцами Утеса, как он приказал кораблям эскадры немедленно выходить в море, благо этому способствовал начавшийся прилив.
Первыми на врага устремился отряд крейсеров под командованием самого адмирала. Держа флаг на «Аскольде» Макаров смело вышел в море вместе с «Дианой», «Новиком» и «Баяном» ничуть не смущаясь огневой силы кораблей противника.
Привыкший к пассивности русской эскадры, японский адмирал вначале не придал значения выходу из Артура крейсеров, продолжая вести огонь по батареи Утеса. Каково же было удивление Того, когда из узкого прохода между Золотой горой и Тигровым полуостровом, на внешний рейд стали выходить русские броненосцы. Первым двигался флагманский «Петропавловск», затем, «Полтава», «Севастополь», «Пересвет» и «Победа». Подобного действия со стороны русских адмирал не ожидал, наступала новая фаза противостояния к которой Того не был готов.
Стремясь упредить Макарова в развертывании его броненосцев на внешнем рейде, японцы прекратили обстрел Утеса и сосредоточили свой огонь на проходе. Любое повреждение русского броненосца в этом узком месте, приводило бы к временной изоляции кораблей эскадры друг от друга.
Замысел японского адмирала был прекрасен и в случаи исполнения сулил японским броненосцам большую выгоду, но злой рок неудачи появившейся над японской эскадрой с момента прибытием в Порт-Артур Макарова, продолжал своё преследование. Пока японские комендоры проводили пристрелку по русским кораблям движущихся по проходу, артиллеристы капитана Жуковского добились двух прямых попаданий в японские броненосцы. Причем один из снарядов, снёс одну из труб флагманского броненосца «Микаса».
К этому времени на внешний рейд вышло уже два русских броненосца и в проходе, находился третий «Севастополь». Не желая более испытывать судьбу и попасть под двойной удар, Того приказал отступить. Японские корабли начали выполнять маневр отхода, но неприятности продолжал преследовать эскадру. Во время исполнения поворота, еще один из вражеских снарядов поразил идущий концевым «Асахи». В результате этого попадания, пострадали машины правого борта, и броненосец сразу лишился своего привычного хода.
Момент для атаки на добивание врага был очень благоприятен для русских кораблей. Уже начали пристреливаться грохотавшие во всю мощь орудия «Петропавловска» и «Полтавы». Им вторили десятидюймовые носовые пушки «Севастополя», к которому вот-вот должен был присоединиться покидающий проход «Пересвет», а вслед за ним и «Победа». Казалось, что сегодня эскадра наконец-то смоет со своих знамен позор «27 января», но этот великолепный шанс был упущен из-за нерасторопных действий командира броненосца «Севастополь» капитаном Чернышевым.
Выполняя приказ Макарова по боевой диспозиции корабля, Чернышев неожиданно стал резко сбавлять ход и идущий сзади его «Пересвет», со всего хода протаранил корму броненосца. В результате этого столкновения в обоих кораблях возникли пробоины, и в трюмы стала быстро поступать забортная вода.
Корабли застопорили ход и принялись маневрировать, стремясь избежать нового наваливания броненосцев, друг на друга. В один момент, из-за грубой ошибки капитана Чернышева был разрушен весь замысел адмирала и вместо того, чтобы ударить по врагу мощным кулаком огня пяти броненосцев, эскадра могла вести огонь только силами двух кораблей.
В сложившихся условиях, Макаров был вынужден ограничиться лишь продолжением артиллерийской дуэли, в надежде нанести врагу хоть какой-то урон и его усилия были вознаграждены. Один из русских снарядов угодил в корму японскому броненосцу «Сикисима» прикрывавшего огнем своих пушек отход «Асахи». Черный столб дыма, взметнувшийся высоко в небо был хорошо виден с русских кораблей, но большего им в этот день достичь не удалось.
Яростно огрызаясь залпами из кормовых орудий, эскадра Того с медленно плывущим «Асахи» уходила от Артура прочь. Будь у русского адмирала хотя бы четыре броненосца, и исход этого столкновения был бы иным. В этом никто не сомневался.
Столкновение с врагом вызвало у русских моряков чувство радости и сожаление. «Эх, не удалось поквитаться с Того за январь! А ведь такой случай выпал! Хоть одного бы у него броненосца, да запалили бы! Факт!» – горестно сетовали одни. – «Ничего, братцы, будет ещё случай, и мы их тогда причешем. Уж Дедушка такого безобразия больше не допустит!» - успокаивали их другие.
Макаров действительно не собирался более упускать шанс нанести удар японцам и потому действовал решительно и строго. Не успели корабли вернуться в гавань и встать на якорь, как адмирал отдал приказ о смещении Чернышева с поста командующего «Севастополем», назначив на его место капитана второго ранга Эссена, командира крейсера «Новик».
Эти действия вызвали глухой ропот недовольства среди адмиралов и командиров броненосцев, для которых сберегательная стратегия наместника, была гораздо ближе, чем активные действия Макарова. Они очень надеялись, что вице- адмирал будет приструнён наместником, прибывшим к этому моменту из Мукдена. Тем более Алексеев благоволил к Чернышеву, с его подачи и ставший командиром «Севастополя».
Однако их ожидания не оправдались. Наместник действительно пытался оспорить приказ Макарова по снятию Чернышева и назначения Эссена на его место, но адмирал тут же попросил об отставке и Алексеев был вынужден отступить. Отставка Макарова, посланного на войну по именному распоряжению государя императора из-за провинившегося капитана, не сулила генерал-адъютанту ничего хорошего, при всем его
