каждой минутой они становились все сильнее и сильнее.
Волна горя и отчаяния все плотнее охватывала корабли эскадры, заставляя поверить моряков в жесткую реальность бытия. Вот в гавань отправился один из миноносцев принимавших участие в спасении моряков, но на его мачте не было никаких сигналов. Наполненные подобранными у места гибели броненосца людьми, к берегу потянулись лодки артиллеристов, но и среди них не было адмирала. Никто не подавал радостного известия и всем наблюдателям, все яснее и яснее становилось понятным, что их любимый флотоводец погиб.
- Не может быть, не может быть – шептали тысячи губ, не желая смириться с трагической вестью, а в сердце вползала предательская пустота и бессилие перед свершившимся фактом.
И вдруг могучий рокочущий звук пронесся по просторам моря. Подошедший к миноносцам «Новик» стал стремительно покидать место гибели броненосца, а на его мачте взвился адмиральский флаг. Словно выпущенная из лука стрела мчался крейсер в Артур, рассекая носом тугую волну, а вслед за ним несся протяжный рев, с каждой секундой набиравший и набиравший силу.
Перемешавшись между собой, нещадно давя соседей, матросы и офицеры кораблей эскадры столпившись у корабельных поручней, стремились своими собственными глазами увидеть мачту крейсера с развивающимся на ней адмиральским флагом. Этот небольшой четырехугольный знак, возвращал моряков к жизни, извещая всех о присутствии на борту крейсера «Новика» адмирала Макарова. Живого.
- А-а-а!!! – звучно неслось по волнам от одного корабля к другому – А-а-а!!! – отвечал ему береговые батареи Утеса и Золотой горы. - А-а-а!!! – вторил им Тигровый полуостров и Крестовая гора. Все радовались свершившемуся на их глазах необычайному чуду.
- Жив!! Жив Борода!! Слава Богу! Есть ещё божья правда на этом свете! Не отступился Господь от нас! Значит, ещё повоюем – неслись торжествующие крики вслед за многоголосым вздохом облегчения в едином порыве вырвавшегося из груди моряков, солдат при виде макаровского вымпела. Многие из них плакали ничуть, не стесняясь своих слез, другие истово крестились, и всех людей объединяла огромная радость от спасения человека, которого они за месяц успели полюбить всей душой.
Но не только морякам удалось отличиться в спасении больших людей в этот день. Среди тех, кого вытащили из воды, уплывшие на лодке артиллеристы, был сам великий князь Кирилл. Сильно обожженный горячим паром из взорвавшихся корабельных котлов, он был осторожно вынесен утесовцами из лодки и передан под присмотр ротного фельдшера прибежавшего с батареи.
Князь был без сознания, и это дало возможность эскулапу быстро перевязать его обожженную спину, руки и ноги ватой и бинтами. Медленно и осторожно, упаковывал фельдшер своего высокого пациента в бело-розовый кокон марли, из которого вскоре торчала только одна голова обтянутая пергаментной кожей с большими залысинами.
- Ну, как? – спросил капитан Жуковский хлопотавшего над обожженным князем фельдшера, и тот с сомнением покачал головой.
- Отвоевался родимый, даже если и выживет, вряд ли на человека походить будет – с сочувствием ответил капитану Мезенцев.
Закончив бинтовать раны великого князя, он занялся оказанием первой необходимой помощь пожилому человеку с роскошной бородкой, в котором командир батареи с удивлением узнал знаменитого баталиста Верещагина. У художника было осколочные ранения левого плеча и спины. Бледный от потери крови и болевого шока, он только кряхтел и трясся мелкой дрожью, пока фельдшер с помощью металлического зонда определял, как глубоко засели в ране осколки. Закончив свой осмотр, Мезенцев заявил, что раненому Верещагину требовалось немедленное оперативное лечение по удалению осколков.
- Само ранение не опасное, но если не произвести обработки раны возможно осложнение – произнес фельдшер, накладывая повязку на плечо.
- Немедленно доставить великого князя и господина Верещагина на батарею и отправить на линейке в госпиталь – приказал капитан, и солдаты, подхватив носилки с князем, бросились выполнять приказ своего командира. Вскоре обе высокие персоны были доставлены в госпиталь, тогда как все остальные спасенные с броненосца моряки, добирались либо самостоятельно, либо их несли на носилках.
Только к исходу дня, русские моряки сумели подсчитать свои потери. В результате взрыва «Петропавловска» погиб начальник штаба флота контр-адмирал Молас, начальник военного отдела штаба флота профессор академии Генштаба полковник Агапеев, флагманский минный офицер капитан 2 ранга Шульц, только что прибывший в Порт-Артур, командир броненосца капитан первого ранга Яковлев, а также 11 офицеров и 192 матроса. Так же было много раненых и обожженных моряков, но жизни этих людей ничто не угрожало.
Сам Макаров, при падении с борта корабля от сильного удара о воду потерял сознание начал тонуть, но был спасен мичманом Бурачком. Отважный офицер подплыл к оглушенному флотоводцу и вытащил его голову из воды. Перевернув Макарова на спину, он сумел подплыть к спасательному кругу упавшего с борта гибнущего броненосца. Так, держа одной рукой адмирала, а другой за круг, он смог продержаться на плаву до подхода помощи с борта «Новика».
Отнесенные волнами в сторону от места гибели «Петропавловска» они были случайно замечены с борта крейсера благодаря спасательному кругу. Подплывшие на шлюпке матросы, с большим трудом смогли разжать сведенные судорогой посиневшие пальцы мичмана, до последнего момента цепко сжимавшие ворот адмиральского кителя.
Все время нахождения в воде, адмирал не подавал активных признаков жизни, лишь изредка открывал глаза, чтобы тут же закрыть их снова. Уже на борту крейсера после оказания первой врачебной помощи, Макаров полностью пришел в себя, чем вызвал огромную радость у всего экипажа корабля. Громкое «Ура!» разнеслось по «Новику», и радостный сигнальщик бросился поднимать адмиральский флаг, стремясь как можно быстрей сообщить эскадре радостное известие о спасении Макарова.
Бледный, слабый, страдающий от сильной головной боли, завернутый в теплый плед, он тем ни менее, как только корабельный доктор закончил все врачебные манипуляции, сразу же потребовал от командира крейсера доклада о положении дел эскадры, чем вызвал еще большее уважение среди стоявших возле него моряков.
- Передайте приказ. Эскадре следовать в порт, только после прохождения фарватера минными тральщиками, до этого, стоять на месте. Хватит с нас одного «Петропавловска» - произнёс адмирал, и его приказ был, незамедлительно выполнен. Только после полного траления подступов к Артуру, корабли стали заходить в порт, пока стояла большая вода.
Благодаря навыкам привитые адмиральскими тренировками и учениями, крейсера и броненосцы смогли быстро пройти через узкий проход до наступления отлива. Одна за другой темные массивные силуэты кораблей становились на свои места стоянок на внутреннем рейде, и только бочка флагманского броненосца сиротливо выделялась среди них.
Гибель «Петропавловска» и повреждение «Победы» ещё больше ослабляли силы Тихоокеанской эскадры в противостоянии с врагом. Вспыхнувшая надежда с приездом Макарова о скором реванше с неприятелем мгновенно погасла и теперь даже самые отъявленные оптимисты, опасались что-либо говорить по этому поводу в слух.
Однако в этот злополучный и горестный день для всего Артура, на кораблях эскадры не было уныния и скорби. Твердая уверенность в том, что «Дед» обязательно что-то придумает и изменит скверное положение дел, согревала сердца моряков и, вселяя в их душу уверенность в окончательном исходе борьбы на море.
- Жалко конечно, что «Петропавловск» погиб, но зато остался жив Макаров! – восклицали простые матросы, обсуждая на палубах своих кораблей события дня. – Да пусть бы еще один броненосец погиб, пусть даже парочка крейсеров в придачу, не жалко. Самое главное «Борода» остался жив! Ведь пока жив Макаров, значит, будет жива и эскадра!
Глава II. «Беречь и не рисковать».
Радость и успех всегда бывают скоротечными гостями. Едва посетив наши скромные жилища, они спешат оставить их, подарив нам считанные минуты счастья. Горесть и печаль, как правило, задерживаются подольше и не спешат уходить, пока их не выставляют за дверь.
Так было всегда и Порт-Артур, не стал исключением из этого негласного правила жизни. Ещё не успела утихнуть радость от спасения адмирала и большей части команды броненосца, ещё не высохли слезы от понесенных утрат, как уже на следующий день из штаба наместника в адрес Макарова широкой рекой полились гневные упреки в неправильном руководстве эскадрой.
Выказывая вселенскую скорбь по поводу гибели «Петропавловска» и части его экипажа, генерал-адъютант гневно корил Макарова за отказ придерживаться предложенной им тактики сохранения кораблей эскадры. Не будь адмирал столь высокомерен и нетерпим к чужому мнению, гибель «Петропавловска», подрыв «Победы» и потерю двух миноносцев можно было бы избежать.
Столь смело, выступая против Макарова, наместник бил наверняка. Эскадра действительно потеряла свой лучший броненосец и на время лишилась другого, а сам адмирал из-за болезни, не мог ответить на эти обвинения. По настоянию врачей он был полностью изолирован от окружающего мира в больничной палате.
Стоит ли говорить, что среди моряков нашлись люди, кто сейчас же согласился с мнением «непогрешимого» властителя и с усердием включились в кампанию по критике адмирала.
- Вот они результаты безумной смелости Макарова. Из пяти
