старинного семейного клинка пальцы. И лишь после этого осмотра соизволил поинтересоваться.
— Как думаете, Гарленаль, нам лучше удерживать позиции или атаковать?
— Фух… — из-за акустики выдох генерала пронесся по сводам огромной пещеры (которую позже, потомки, назовут «пещерой Смерти») и растворился где-то в глубине трех коридоров, охраняемых равномерно распределившимися отрядами. — Мой Повелитель, честно говоря, вам удалось меня напугать!
— Да? — Я саркастически усмехнулся и посмотрел на ближайший проход. — Так каково же ваше мнение?
— Еще четыре часа назад я настоял бы на атаке… простите мне мою заносчивость и неверие в ваш разум. А сейчас… я последую тому приказу, какой отдадите мне вы без пререканий.
— Гарленаль, я не осуждаю ваши действия и, заметьте, ни в чем не обвиняю. Мне просто необходимо знать ваше мнение или, если хотите, совет более старшего и опытного военного.
— Что ж, — эльф осторожно присел рядом, аккуратно отведя в сторону полу моей куртки и рассматривая залитую кровью рубашку, — гхм… ваша регенерация…
— Гарленаль! — Недовольно прервал я. — Сейчас речь не о ней!
— Да-да, конечно. Вы приняли верное решение, Эринкаль. Как я уже говорил, еще несколько часов назад настаивал бы на атаке, а сейчас… сейчас я считаю, что нам необходимо как можно более длительное время удерживать рубежи, а не атаковать.
— Почему?
— Чем сильнее сопротивление, тем интереснее цель, — усмехнулся собеседник, отвечая мне точь-в- точь таким же оскалом, какой видел минуту назад.
— Да, спасибо. — Я, пошатываясь, поднялся. — Остается только сообщить мое решение подданным.
— Эта самоотверженность нам зачтется, очень на это надеюсь, — прошептал себе под нос генерал, полностью уверенный, что его никто не слышит.
— Я тоже, Гарленаль, я тоже, — ответил я, старательно не глядя никому в глаза.
Глава 16
— Аль, Аль, ну не спи, пожалуйста, — ритмичное подергивание за плечо могло бы разбудить и мертвого.
Отведя глаза от огня, я ласково улыбнулся девочке, тут же, подхватив ее на руки, закружил по комнате. Коди заверещала, а тьма вокруг меня резко схлынула, словно и не держала в своих объятиях не далее как несколько минут назад. Не позволяя себе раздумывать о грустном, я все вертелся, наращивая темп, сначала произвольно, потом, словно подчиняясь только мне слышной музыке, а потом под ту мелодию, что звучала у меня в голове и срывалась с уст Коди. Я уже не первый раз замечал, что малышка спокойно читает мои мысли, если я не стараюсь закрыться от нее. Врожденная способность, которая передавалась через поколение в семье ее отца и была утеряна с его гибелью. А вот и нет, как выяснилось, не утеряна, правда, определить наличие способности пока что удалось только мне, другие же, в том числе и Лионэль, попросту не обращали внимания на гиперактивного ребенка, списывая некоторые странности на «растущий организм».
— Коди ты уже завтракала?
— Завтрак был два часа назад! Аль, как ты мог уснуть и все проспать?
— Я не спал, — моя усмешка всегда вызывала дикий восторг у девочки, вот и сейчас она тут же сунула пальчик мне в рот, — просто очень глубоко задумался.
— О чем? Мама, когда задумается, тоже всегда становится такой грустной-грустной, а иногда плачет. — Очень тихо призналась малышка, а я склонился к ее уху и зашептал в ответ.
— По секрету тебе скажу — я тоже.
— Неа, — как любой ребенок, Коди не могла долго грустить, и потому счастливо рассмеялась, — ты же мужчина, ты не умеешь плакать! Лионэль сказал, что ты даже раненный не кричал.
— Я просто приспособился, а вообще, плакать можно, я точно знаю.
Коди завертелась на руках и, заставив меня повернуться боком к двери, махнула в ее сторону рукой.
— Пойдем в библиотеку? Ты мне почитаешь сказку!
— Коди, может не стоит? Я тебе и так уже их столько прочитал…
— Нет, пошли! Лионэль сказал, что тебе нужно читать вслух, чтобы восстановить голос. И мне нравится, как ты читаешь! — Добавила девочка лести, сдобрив ее такой милой улыбкой, что я самым натуральным образом не в силах был сопротивляться.
После того, как отправил маленькую компаньонку спать, а от прослушанных сказок она засыпала прямо на глазах, я направился в столовую, решив перекусить, прежде чем вернуться в комнату, и вновь погрузиться в свое обычное состояние полусна-полуяви, когда одно за другим приходят воспоминания (не особо приятные, но какие есть) и тянет завалиться под одеяло с головой, спрятавшись под ним ото всего мира. Спокойно поесть, правда, на этот раз не вышло. За столом, рассчитанным как минимум едоков на пятьдесят, спокойно сидело пятеро. Мужчины оккупировали ближайший конец стола и сблизив головы о чем-то спорили. Сказать, что мне было интересно, значит сильно преувеличить, поэтому я не раздумывая прокашлялся, привлекая внимание и под перекрестным взглядом недовольных глаз направился к противоположному концу стола.
— Надеюсь, я вам не помешаю, господа?
— Зря надеешься, — прошипел Калиэль, отношения с которым у меня так и не наладились.
Пираэль равнодушно пожал плечами, по-моему, ему вообще не было дело ни до чего, если это не являлось приказом. На редкость тупой эльф, наверное, действительно весь ум ушел в рост.
Рядом с Калиэлем сидел высокий статный мужчина довольно приятной наружности. Одет он был по военному просто: темные штаны, чуть собранные к низу, чтобы не мешали верховой езде, рубашка из плотной ткани с высоким воротничком для защиты шеи и чуть более свободная, чем необходимо куртка, которая при необходимости вполне может заменить дождевик. В его лице, если не обращать внимания на презрительную гримасу, адресованную мне, не было ничего отталкивающего. Узкие высокие скулы, тонкие упрямо сжатые губы, прямой аристократический нос и несколько глубоковато посаженные светло серые глаза. Про возраст не могу сказать ничего определенного, ну где-то около сорока я бы дал.
С другой стороны стола восседал не слишком приятного вида здоровяк. Хотя, для разнообразия, на его лице не было ни ненависти, ни равнодушия, скорее искреннее любопытство. Мы с ним пристально осмотрели друг друга и одновременно фыркнули, за знакомство.
Рядом с толстяком сидел худенький невысокий парнишка лет пятнадцати и бросал в мою сторону многообещающие улыбки, причем, почему-то, от них мороз пробирал по коже. На парнишке одежда была дорогой и явно почти не ношенной, а на юном лице, не смотря на возраст, уже успел оставить свою печать порок. Пухлые, как у девчонки, губы, маленький толстый вздернутый кверху носик, отчего и так высокомерное выражение лица кажется еще более отталкивающим, чрезмерная худоба и некоторая неуклюжесть движений — вот весь портрет человека, с которым мне не хотелось бы еще раз встретиться.
Наверное, я слишком привык к этому замку, считая его чем-то вроде дома. Или, может быть, просто просыпающиеся от долгого сна чувства несколько обострены, но за последнюю неделю моя эмпатия стала просто невростенической. Я постоянно дергаюсь от малейшего шороха, мания преследования не дает минуты покоя, если я не в собственной комнате, а взгляды постояльцев Катрин, запертых в тесноте замка из-за осады, доводят до белого каления. Вот только иного выхода, кроме как терпеть, почему-то не находится.
Первым не выдержал высокомерный аристократ. Я как раз накладывал себе вторую порцию тушеной картошки, благо в погребе этого добра было запасено как раз на подобный случай на год вперед, когда
