пальцах забыл напрочь, зато увидел замаячившую впереди фигуру Рона. Он о чем-то разговаривал с несколькими представителями человеческого племени, при этом изредка бросая на меня косые взгляды. Поднявшись, я махнул спутнику рукой в сторону предполагаемой стоянки Иссы и, не дожидаясь ответа, первым направился в лес. Как ни странно, но даже не смотря на спасение, бывшие рабы бросали в мою сторону не самые дружелюбные взгляды, а не нападали, наверное, только потому, что еще не забыли внесенный вклад в их освобождение. Не желая больше подвергаться такому ментальному давлению, я постепенно прибавлял шаг, стараясь оставить между нами как можно большее расстояние.
Исса встретила меня восторженным визгом и повисла на шее, тут же поинтересовавшись, где носит Рона. Скосив взгляд назад, я молча махнул в его сторону рукой, и наблюдал бурную картину приветствия, почти ничем не отличающуюся от моего. Наша девушка, оказывается, не теряла времени даром. Она успела уже развести огонь, и сейчас на нем вовсю кипел котелок с водой из ручейка, протекающего неподалеку. Собственно вдоль русла этого ручейка мы шли уже два дня, переходя изредка для удобства то на один берег, то на другой. Рядом, почему-то на моем плаще, были разложены нехитрые припасы, собранные расторопной женой кузнеца в благодарность за спасение отпрысков, вот только перекусить у нас не вышло.
Едва мы расположились вокруг костерка с расчетом на перекус и неспешный рассказ о похождениях, как со стороны каравана потянулись первые беженцы. Уж и не знаю, что именно привело их к нам, но расположиться они пожелали именно на нашей поляне. Не желая терпеть насмешки и высокомерие, я потихонечку дезертировал к ручью, расслабившись на его берегу и достав из кармана прихваченный во время боя трофей.
Глава 22
Я присел спиной к дереву и задумчиво вертел в руках ошейник, следя за какой-то веткой, медленно плывущей посреди узенького ручейка, снабжавшего нас водой. Тишина вокруг была мне приятна, всегда любил природу. Правда, гораздо более приятны мне были каменистые склоны родных гор, как живые встающие перед глазами, стоит только о них подумать, зелень мха на стенах пещер, шум бьющей из-под потолка кристально чистой воды в месте купания… Да даже гомон вечных нетопырей под сводами тронного зала!
Как же я соскучился! Представить себе невозможно, что больше НИКОГДА не прошагаю путь в ажурных резных воротах Повелителей, отделяющих дворцовую часть от общих помещений, НИКОГДА не прикоснусь к старинному камню Власти, издревле принадлежавшему моему роду, НИКОГДА не буду допущен, даже до границ своих бывших земель… как же я ненавижу это слово: «НИКОГДА». Но стоит быть реалистом, не говоря уж о том, что врать самому себе, убеждая в собственной непогрешимости — просто глупо! В глубине души все равно живет четкое осознание, что в моем положении о прошлом проще забыть и никогда не вспоминать — легче будет!
В моей жизни чего только не было, но рабский ошейник я еще не носил. Хотя… какая, в сущности, разница? На собственное имя я уже давно не имею никаких прав, а вместе с именем потерял права и на собственную жизнь, так что, чем не раб? К тому же, вот этот кусок металла всего лишь знак, символ, который каждый для себя понимает по-разному. Почему, спросите вы? О, это элементарно. Просто потому, что для меня эта железка будет скорее спасением. Не имея имени, я ведь не имею и гордости (о потерянной чести и говорить не приходится), а значит, вполне могу позволить себе щеголять столь вызывающим украшением. К тому же, это самое украшение в данном случае станет мне не наказанием, а скорее защитой от окружающего мира.
Про отношение человеческого племени к себе подобным иллюзии уже давно были растеряны, но тот факт, что одному против мира выступать глупо надеюсь не вызывает сомнений? А я в данный момент нахожусь почти в центре Империи, между прочим, враждебного мне государства. Из чего спокойно можно сделать вывод, что ошейник станет той самой стенкой, что оградит от проблем, по крайней мере, до тех пор, пока я сам не решусь на самоубийство и не сниму его. Достаточно уже тех косых взглядов, что бросали на меня спасенные недавно пленники. Если даже они готовы порвать собственного спасителя только за факт принадлежности к расам подлежащим истреблению, то, что уж говорить о населении встречаемых нами городов?
Я снова повернул ошейник символами власти вверх и провел по ним пальцами, раздумывая о том, что еще одним унижением меня не обидеть, падать дальше просто некуда. Тихий шорох шагов не стал неожиданностью. За время, проведенное в компании императорских деток, я уже прекрасно научился различать их по манере двигаться, так что, появление рядом Рона было вполне ожидаемым. Прятать ошейник тоже смысла не было, рано или поздно, но стоило провести этот разговор, как бы мне не хотелось. Поэтому, я лишь крепче сжал в руке кусок ненавистного железа и вовремя поднял взгляд, чтобы встретить удивление в синих глазах посетителя.
— Аль, ты зачем здесь сидишь? Пошли, там уже еда остывает.
— Рон, — я нерешительно сглотнул и тут же одернул собственную трусливую натуру, — одень мне это.
Протянутый ошейник не просто удивил собеседника, он его взбесил. Сначала парень смотрел на меня с недоумением, но по мере того, как понимал, что это не шутка, мрачнел и злился. В конце концов, устав от этого молчаливого осуждения, я оторвался от ствола и, потянувшись вперед, вложил в пальцы товарища орудие власти.
— Аль, ты с ума сошел? — Наконец, отмер Рон. — Зачем?
— Сам подумай, — недовольно буркнул я, уж точно не думал, что придется убеждать в необходимости навесить на себя ограничители, — уже сейчас присутствие рядом вампира удивляет всех встреченных, что будет в городе? А к нему мы выйдем не позднее, чем через три дня. Как ты думаешь, какую панику вызовет мое появление среди людей? Вот это, — я ткнул пальцем в ошейник, сжатый в кулаке парня, — моя охранная грамота, — что ж, немножко приукрасим, — и ваша заодно. Никому ведь не обязательно знать о наших истинных отношениях?
— Но ведь это… он ведь полностью ограничивает волю и магию! Зачем тебе это?
— Не совсем так, — я поморщился от слишком громкого выкрика собеседника, — на самом деле, все зависит от пожелания хозяина ошейника. Он может и не ограничивать волю, если того не захочешь ты… просто, он позволит тебе управлять моими поступками… но, это и так в вашей власти, не так ли? — Я с усмешкой посмотрел на ошарашенного человека, м-да, вот это задачку я ему задал. — А насчет магии, — я передернул плечами, — так я не маг, ты же знаешь, значит, мне он не принесет проблем.
— Аль, — парень замялся, — но, может, мы придумаем что-нибудь еще? Допустим, сделаем подделку, якобы на тебе печать?
— Не поможет, — я помотал головой, — первый же попавшийся маг в состоянии отличить действующую печать от обманки. Да и зачем лишние трудности, если есть способ проще?
— Мне не нравится этот способ! — Взвился приятель.
— Забавно, — я вполне искренне рассмеялся, — не нравится тебе, а вот меня устраивает. Ха!
— Что смешного? Аль, неужели тебе все равно, что это, — он тряхнул кулаком у меня перед глазами, — рабский ошейник?
— Рабский… — я попробовал слово на вкус и вновь уставился на воду, немного унимающую мои нервы. — Да, пожалуй, только… это ведь правда, зачем на нее обижаться?
— Что? — Рон запустил руку в волосы, поставив их дыбом и с размаху сел на землю передо мной. — Ты сейчас серьезно? Вот не думал, что ты именно ТАК воспринимаешь наши отношения.
— Нет, ты не понял, — мою улыбку в этот момент стоило бы назвать хищной, — я не говорю о нас, сути это не меняет… моя страна захвачена агрессорами, основная часть населения уничтожена, имущество и земли разграблены, те, кому удалось спастись залезли в столь глубокие норы, что сами возможно не найдут из них выхода, — я пожал плечами, — разве все это не плен? Нет, Рон, не стоит отвечать, просто подумай об этом… то, что я до сих пор жив — заслуга Императора, позволившего мне это на правах хозяина, не сомневайся, я понимаю…
