Глава 44
Сознание вернулось быстро и болезненно. Лионэль сидел рядом, водя руками над ноющим боком и что-то шепча. В голове стоял постоянный гул, словно с перепоя, а нервные окончания то и дело давали залп по мозгу, отчего тот начинал дымиться. К тому же, немилосердно ныли поврежденные запястья, и страшно мешала рана в боку. Это если не считать многочисленных синяков, сломанных ребер и ноги.
А еще был ошейник. Эта железяка давила на горло с такой силой, что не задохнулся до сих пор, наверное, только чудом. Скорее всего, так он реагировал на едва заметные для меня проявления магии эльфа, только оттого легче не становилось. С трудом заставив себя не застонать, я приоткрыл глаза и встретил обеспокоенный взгляд ярко голубых, почти совсем молодых глаз.
— Вот скажите мне только одно: зачем?
— Захотелось, — прохрипел я, пытаясь приподнять тяжелую руку, чтобы рассмотреть, что именно болит. Не вышло.
— Эринкаль, если вы не прекратите лезть на рожон, ваша жизнь закончится значительно раньше, чем устроило бы всех нас, — эльф взял себя в руки и засверкал глазами, только на меня это не произвело ровным счетом никакого впечатления.
— Моя жизнь — мои ошибки!
— Да, только стоить они будут дорого всем остальным. Вам никогда не приходило в голову, что больнее не умереть, а принести этим боль и страдания тем, кто будет мучиться и дальше?
— Почему… так больно?
— Потому что меч был отравлен. Яд гараллы.
— Ясно. Я посплю?
— Да… Эринкаль, боюсь, я ничем не могу помочь…
— Не важно, — улыбка далась с трудом. — Спасибо.
— Прости мой мальчик, — уже на пороге прошептал эльф, полагая, что я не услышу.
Наступившая тишина была мне подарком. Сознание вновь решило покинуть беспокойный организм, задержавшись лишь для того, чтобы узнать личность очередного посетителя. Им оказал очень расстроенный, и какой-то потерянный Рон. Сначала парень долго смотрел на меня, что было видно из-под чуть приоткрытых щелочек глаз, потом подошел поближе и, склонившись к лицу зашептал, что мне просто необходимо выпить крови. Нет, в чем-то он был прав, без крови, особенно ЕГО крови, у меня вряд ли получится справиться самостоятельно, скорее, сегодняшняя отключка станет последней в этой жизни. Но вот с другой стороны… я и так привязал к себе ничего не понимающего человека настолько, что уже дальше некуда, еще несколько глотков могут сделать нашу связь неразбиваемой.
Помотав головой, я все же отказался, но попал в западню собственной беспомощности. Вот что я мог противопоставить заявлению, что меня напоят без ведома, в бессознательном состоянии? Да я же в такой момент вообще ничего не соображаю — проверено уже, причем на собственном опыте, а собственные ошибки, как известно, самые запоминающиеся. К тому же некстати вспомнились слова Лионэля о дорогих и близких. В общем, мне ничего не оставалось, как только уныло согласиться на очередную «еду». Да я же такими темпами точно вампиром стану! Причем отступником!
— Пей, — Рон силком открыл мне рот, взяв за подбородок и нажав в основании челюстей. Клыки появились сами собой, а так же красноватый свет глаз. Жуть, короче! — Так, тише, не захлебнись!
Это было странное ощущение. Да, я все понимал, но остановиться не мог в принципе. Наслаждение и боль накатывали волнами, сменяя друг друга с периодичностью полос на зебре, при этом сотрясая тело в судорогах толи восторга, толи ужаса. Раны начали затягиваться на глазах, даже кости со щелчком встали на место, только боль все нарастала, постепенно затопляя сознание.
Минут пять я еще терпел, постепенно теряя контроль, а потом вдруг понял, что боль принадлежит не мне и я просто чувствую по связи ощущения Рона. В тот же момент челюсти разжались сами по себе, а я, со страхом дернувшись, почти скатился с противоположной стороны кровати. Упасть же не вышло, благодаря «помощи» Калиэля, за шкирку вернувшего на место.
Оказывается, тишина в комнате и долгое отсутствие Рона не остались незамеченными, и мои спутники решили проверить почему, всем скопом заявившись к постели «умирающего». Только вот почти труп был крайне занят поеданием ближнего своего, а по сторонам не смотрел абсолютно, почему и остался в неведении относительно прибавления числа зрителей. Осуждающих взглядов, правда, я почти не заметил, было не до того, но все равно мне до ужаса захотелось прямо сейчас провалиться сквозь землю.
Быстро проведя по руке Рона кончиками пальцев, заживляя порез, Лионэль просканировал его ауру на наличие повреждений и чуть нахмурившись грозно посмотрел на меня. Мне же и так было хреново. От ощущения сделанной гадости и такого количества недовольных, которые, как мне казалось, пронзают глазами насквозь, сначала тело покрылось испариной, от бросившейся в голову крови, потом охватила странная дрожь, нарастая все больше и больше, пока я попросту не отключился, так и не поняв происходящего.
Когда мы вошли в комнату, я сначала даже глазам своим не поверил, что такое вообще возможно, но приглядевшись, понял, что мой бывший друг действительно пьет кровь своего спутника. Первая посетившая голову мысль была убить отступника, правда, она тут же сменилась осознанием невозможности подобного поведения и ужасом оттого, что это просто необходимо. Ведь если вампир начинает пить кровь — он становится отступником, а отступников отнюдь не зря уничтожали во все времена. Один раз попробовав, такой уже не способен остановиться. И все-таки Эринкаль — Повелитель, а значит, я не могу поднять на него руку! Что же делать?
Меж тем, происходящее зашевелилось. Эрин резко вздрогнул, как будто от удара, а потом быстро стал откатываться прочь от Рона, чуть не навернувшись с кровати. При этом глаза у него были совершенно красными и даже светились в окружающем полумраке. По моей спине, да и не только по моей, судя по всему, прокатилась гора мурашек. Если бы не быстрый шаг вперед, сделанный Калиэлем, раненый с гарантией оказался на полу. Вот только взгляд все равно не стал нормальным. Нервно передернув плечами, я постарался выровнять выражение лица и отвернуться.
Лионэль склонился к Рону. Сначала заживляя его разодранное запястье (аккуратный порез мне тогда показался кровавой раной от зубов), а потом, не довольно качая головой, стал быстро что-то делать, возвращая лицу покусанного краски. Внимание всех было приковано к Рону, поэтому в первый момент никто не обратил внимания на Эринкаля. А с тем творилось что-то неладное. Сначала он стал снежно белым, потом по телу стали прокатываться странные судороги, и, в конце концов, его так затрясло, что мы вчетвером с трудом удержали взбрыкивающего Повелителя. Когда же в итоге он потерял сознание, все вздохнули с облегчением.
Вернее, почти все. Лионэль вдруг подпрыгнул на ноги и, расталкивая всех, бросился к неподвижному телу, что-то быстро шепча и через слово, проклиная себя, нас и самую большую глупость, заставляющую втемяшивать в головы молодежи заведомую ложь. Когда несколько минут спустя, мы, окончательно потерявшие ориентацию и тупо водящие глазами вокруг, все-таки сообразили спросить, какой идиотизм тут творится, в ответ услышали такое от спокойного обычно эльфа, что впали в еще больший ступор.
— Лионэль что с ним? — Рон, обеспокоенный гораздо больше других, переполз прямо по кровати, схватив друга за руку. — Раньше такого не было!
— Это не первый раз, когда он пьет твою кровь?
— Нет, — отрицательно помотал головой тот. — Почему вы так смотрите? — Тут же нахмурился человек. — Вы что думаете, он стал отступником? Нет! Он не хотел, но ему нужно было выжить, а организм и так ослаблен, с ядом не справился бы сам. Это я его заставил! Я!
— Лионэль, — первым очнулся Калиэль, — так что это было?
— По всей видимости, реакция на наше отношение. Кроме того, что ему с детства втолковывали, что пить кровь нельзя, это приводит к… в общем, к последствиям, все здесь присутствующие отнеслись к происходящему крайне негативно. А Эринкаль эмпат, причем очень сильный эмпат. Чувство вины наложилось на наше отвращение и вызвало отторжение еще не до конца усвоенной крови. Отсюда и
