же здании суда. Чан отпер свой небольшой кабинет, подошел к открытому окну и посмотрел на улицу. В душе у него сохранился неприятный осадок, но с неудачей следовало примириться. Эпизод в суде стал кульминационной точкой целого года невезения. Когда-то он написал Даффу:
«Люди Востока говорят, что существует время для ловли рыбы и время для сушки сетей…»
Теперь Чарли признавался себе, что долгая сушка даром не проходит…
Последнее крупное дело он разбирал более года назад. С тех пор не случилось ничего достойного внимания. Он любил Гонолулу, но Гонолулу о нем не заботился. Так было всегда. Родина не обращает внимания на преданных ей сыновей. Первыми их замечают чужие люди. В Гонолулу к нему серьезно не относились.
А полчаса назад над ним смеялись. Тяжело вздохнув, он сел за стол.
В кабинет кто-то постучал. Чарли Чан нахмурился. Должно быть, Кашимо опять пришел оправдываться!
— Войдите! — крикнул Чан.
Дверь отворилась, и на пороге появился его друг, инспектор Дафф из Скотленд-Ярда.
Обед на Пунчосу-Хилл
Китайцы никогда не выказывают удивления, а хороший детектив по мере сил пытается не обнаруживать своих чувств. Когда же оба эти принципа объединяются в одном человеке, порою кажется, что имеешь дело с гранитным монументом.
Но бывают все-таки исключения: глаза Чарли расширились от удивления, а через секунду открылся и рот. Теперь можно было смело утверждать, что инспектора Чана захватили врасплох.
В следующее мгновение он вскочил на ноги и быстро, словно кот, подбежал к дверям.
— Мой дорогой друг! — вскричал китаец. — Смею ли я верить своим глазам?
Дафф, улыбаясь, протянул ему руку.
— Инспектор Чан!
Чарли крепко пожал ладонь Даффа.
— Инспектор Дафф!
Англичанин бросил на стол папку.
— Вот я и приехал, Чарли. Приготовил вам неожиданный сюрприз, да? Так и задумывал.
— Сперва у меня просто перехватило дыхание, — улыбнулся Чарли Чан. — Выражаясь на английский манер, я точно остолбенел.
Он суетливо подвинул гостю кресло, а сам опять уселся за стол. Чарли и не мечтал о подобном счастье.
— Сначала я решил, что у меня галлюцинации. Однако вежливость требует задать первый вопрос: как вам нравится Гонолулу?
Немного помолчав, Дафф ответил:
— Он производит впечатление очень милого чистого города.
Чан улыбнулся.
— Я покорен вашим признанием. Впрочем, вы предпочитаете говорить за себя делами, а не словами. У столь занятого человека не может быть времени на туристские прогулки. Готов поспорить, что в Гонолулу вас привели дела служебные.
Дафф кивнул.
— Вы угадали.
— Я, конечно, не желаю вам никаких заминок на пути, но надеюсь, что вы сумеете остаться у нас на максимально долгое время.
— Только на несколько часов: я жду теплохода «Президент Артур», он прибывает завтра утром. Вечером я должен отплыть на нем в Сан-Франциско.
Чан замахал руками.
— Ах, какой короткий визит, дорогой друг! Я в отчаянии. Но чувство долга мне тоже знакомо. На борту находится подозрительное лицо?
— Восемь подозрительных лиц, — поправил его Дафф. — Ужасная жизнь, Чарли. Мои подозреваемые плывут на теплоходах, едут в поездах, сидят на вокзалах и в гостиницах. Я работаю над очень странным делом. Если вы располагаете временем, я о нем охотно расскажу.
Чарли вздохнул.
— Когда бы для вашего рассказа понадобилась целая неделя, и в том бы случае я вас с радостью выслушал.
— Судя по вашему письму, жизнь тут течет спокойно?
— Некий индийский философ, просидевший под деревом в течение двадцати лет без всякой работы, был по сравнению со мной титаном, — заметил Чан.
Дафф рассмеялся.
— Ну тогда я наверняка не отвлеку вас от занятий, а может быть, еще и получу хороший совет!
Китаец пожал плечами.
— Разве комар — советчик льву! Но желание узнать, каким ветром занесло вас в сей дремлющий Эдем, не дает уснуть моему любопытству.
— Конечно убийство виновато! — ответил Дафф. — Убийство в центральной лондонской гостинице «Брум», случившееся седьмого февраля. Потом были и другие, но мне необходимо разобраться с первым…— Он углубился в подробности.
Чан прекрасно умел слушать. Посторонний наблюдатель наверняка бы подумал, что китайца мало интересует рассказ, так безразлично и спокойно он сидел, похожий на идола…
Однако Чарли ни на минуту не отводил от лица Даффа своих маленьких черных глаз. И хотя руки англичанина постоянно находились в движении — доставали бумаги, перелистывали страницы записной книжки, разворачивали письма, — взгляд китайца был устремлен только на его лицо.
— Ну, а теперь Вельби, — закончил Дафф. — Беднягу убили в доках Йокохамы. Вне всякого сомнения, ему удалось вычислить Тима Эвера! Раскусить самого ужасного, самого беспринципного убийцу из всех, что я когда-либо встречал. Но от меня он не уйдет! Я обязан схватить его, это дело моей чести.
— Вполне понятно, — согласился Чан. — Может, вы удостоите меня чести совместного обеда?
Такая легкость перехода с важнейшей для него темы покоробила Даффа.
— Что ж, давайте пообедаем со мной, я остановился в гостинице…
— Ни в коем случае! — возразил Чан. — Не для того вы оставили позади восемь тысяч миль материков и океанов, чтобы сейчас платить за еду. Я обижен. Гавайи — гостеприимная страна. В гостиницу мы пойдем, но счет потребую я.
— Я вижу, у вас сейф, Чарли. Можно положить в него мои бумаги?
— Конечно, — ответил Чан.
Выбравшись на улицу, они свернули на главную артерию города — Кииг-стрит, где располагалась гостиница. Яркое южное солнце стояло в зените. Дафф почувствовал, что Чан ждет от него дальнейших высказываний о Гонолулу.
— А Гавайи и вправду очень славные. Прекрасный климат, пальмы, воздух…— Он явно смешался.
— Дорогой друг, — заметил Чан, — не думайте, что вам обязательно следует говорить на эту тему. Будьте свободным, дышите и смотрите.
Едва они уселись в зале ресторана, Дафф опять вернулся к своей наболевшей теме.
— Что вы думаете о моем деле, Чарли? Быть может, безошибочный инстинкт человека с Востока подскажет вам истинного виновника?
Чан улыбнулся.
— Полагаю, что арест, основанный на инстинкте неизвестного китайца из Гонолулу, произвел бы
