Я уж, было, подумал - купить хотят. Или на подарок напрашиваются. Хорошо знакомая моим современникам-россиянам форма: 'вымогательство благодарности'. В особо крупных размерах. Потом вспомнил. Все средневековье, а Русь - особенно, держится на подарках. Зарплаты тут не платят - князь одаривает. Вся дружина живёт господскими пирами да дарами. Так сказать - гособеспечение. Российский императорский клерк даже в двадцатом веке перед революцией получал не 'заработанное', а 'жалованное'. Так и назвалось - жалование. 'Государь сжалился и даровал'.
Тут, в Святой Руси, хоть подарок, хоть обмен - собственно экономического смысла не имеют. Мышление средневекового человека вообще 'аэкономично'. Поэтому обмен сплошь нерациональный с точки зрения стоимости обмениваемых предметов. Для человека ценность имеет не сама вещь, а тот человек, который ею владел. Вместе с даримой вещью переходит часть удачи, богатства дарителя. Одновременно устанавливались отношения личной зависимости того, кто получал подарок, от того, кто его сделал. Поэтому подарки, если человек не желает попадать в подобную зависимость, требовалось компенсировать соответствующими подношениями. Дар, не возмещённый 'равноценным' даром, ставил получившего его в унизительную и опасную для его чести, свободы, а иногда и жизни зависимость от дарителя. В результате между дарителем и одариваемым устанавливалась тесная связь: на последнего возлагались личные обязательства по отношению к первому.
Мне это сначала было странно, потом вспомнил УК РФ и понятие 'взятка'. То, что в моё время 'берут и дела не делают'- совсем не по нашему, не по-русски. 'Взять и отработать' - это патриотично. А вот 'взять и не сделать' - 'либерастия с дерьмократией'.
А поскольку мы сейчас подозреваемые - взять что-то у нас до вердикта, принять обязательства перед возможно скоро 'осужденными'... Нет, волчары эти потерпят-подождут.
Обычно, в трапезной на поварне место всегда много было. А тут и усадебные присели, и вирниковы подошли - по разным углам вроде без дела стоят, 'пауков' пяток расселся. Во главе с самим Хохряком. Наконец и Аким с Яковом появились. Ольбега не пустили - с матерью пусть сидит. А вот Любаву хоть куда не пустить - войско надо ставить.
И пошёл у нас тут сыск. В форме судебного разбирательства. Ибо вирник - человек княжий. И, представляя особу светлого князя Смоленского Романа Ростиславовича, ведёт дело как прописано в 'Правде Русской', а также по старине и обычаю.
Сколько мы над англо-язычным судопроизводством издеваемся! И правильно, поскольку архаизмы, заложенный в 'Хартии вольностей' в современном мире... как имущественные нормы Корана в пост- индустриальной цивилизации - ни пришей, ни пристебай.
Только наш исконно-посконный суд по 'Русской Правде' - еще круче. Установление истины целью не является. Целью является соревнование. В моё время этот базовый принцип так и называется: 'соревновательность сторон'. Игра по правилам. Вообщем-то, это и в римском праве было - главное соблюсти ритуал. Например: судебный спор по поводу скотинки - представь олицетворение предмета спора - хоть шерсти клок. Если лесной участок делят - явился в суд без прутика - проиграл дело. В других местах- временах - свои заморочки. Не исполнил в нужном порядке 'три подскока, два притопа' - виновен. Очередной прикол на тему разницы между 'истиной' и 'правдой'.
А что говорит народная мудрость? А она так и говорит: 'Тот прав у кого больше прав'. А украинская уточняет: 'У москаля правда - наивострийша. Бо вона - на острие штыка'.
Но прежде нам, все-таки, позволили наконец-то умыться, переодеться. На поварне всегда тёплая вода есть. А вот с одеждой... пришлось в тряпки заворачиваться и в свои покои через двор почти голышом. Одежду вирниковы люди забрали, слуг моих внимательно осмотрели - все искали свежие раны. А вот на мои синяки, опухшее плечо и ногу - внимание не обратили: 'Бежал, упал. - Малой, они всегда в синяках да шишках'.
Сбегали - переоделись. А там уже и голос Макухи возглашает начало судопроизводства.
'Когда он начал говорить, то в зале многие рыдали.
Но прокурор суровым был, и судьи приговор читали'
Начало этого представления мы пропустили. Суд перебрался на двор. Макуха уселся на скамье на крыльце. Тут же присоседился и 'мятельник' - мужик в чёрной мантии. Издалека смахивает на студенческие мантии Сорбоны.
Картинка как по учебнику: 'Суд у древних германцев'. Только священного дуба нет. Разве что сам Степан Макуха желудями изойдёт. И листьями зашелестит. Такой... красномордый дуб в кафтане. С которого, согласно городскому фольку двадцатого века, позднее будет падать листья ясеня.
Глава 54
Поехали. Моление о ниспослании божьей милости участникам 'соревновательного процесса'. Вообще, ГБ, в смысле - Господь Бог, во всем этом местечковом судилище - обязательный соучастник. После всего того, что натворил Творец Всего Сущего, ему только и остаётся - 'творить суд и расправу'. Конкретно и исключительно в этой самой Рябиновке на Угре. Если дело дойдёт до 'божьего суда' с ордалиями - испытанием водой или железом - будут жертвы среди мирного населения.
Все постояли на коленях, потыкались лбами в землю. Наконец, вирник уселся. Мы с Яковом подняли Акима на ноги. Могли бы и пожалеть старика - тяжело же ему туда-сюда скакать. Ладно, мне тут рот открывать не положено, сидеть - тоже. Так что поработаем в презренном жанре 'наушника'. Не в смысле электронного приспособления, а в смысле: 'не ори в ухо'. Зрители расселись на корточках вокруг двора. Ощущение от панорамы - массовый... сортир на свежем воздухе. 'Чистая публика' расположилась на принесённых скамейках по обоим сторонам крыльца.
Ну и? Чего стоим, кого ждём? Мятельник с вирником шепчутся. Прямо по Пушкину:
И ведь отнюдь не демонстрируют захватывающего зрелища типа 'колдун несёт богатыря'. Хорошо известная обычная история - вечно у судейских какой-то сговор в последний момент происходит. Ну вот, дядька в мантии вылез вперёд и провозгласил. Называется это 'заклич'. О чем речь идти будет. Типа 'американский народ против Джона Смита'. Ну, поглядим, порезвимся. Я, ребятки, и в России в судах бывал, и в других странах. Это Николаю 'Русскую правду' вдолбили. На память - как сумму параграфов. А я - специалист по сложным системам. Юридические - среди прочих. Я её читал и думал. Сравнивал с известной мне юрис- пру- и не пру- денцией.
Только этот мятый 'мятельник' закончил тараторить вступительную формулу, как влез, с моей подачи, уважаемый человек - местный владетель Аким Янович Рябина:
-- Простите люди княжии старца убого, глазами и ушами слабого. Разумом не разумеющего, здоровьем хилого. Охо-хо, грехи мои тяжкие. Только не пойму я. О каком деле речь? В деле должен быть истец и ответчик. А где они? Истец-то кто? Совсем, что ли я слепой стал.
Так. Понеслось. 'Дело об убиении мужа княжьего невинного Храбрита Смушковича' даёт первый перебой.
-- Так вдова его, дочь твоя, Аким. Она истец.
