Надзиратель в сердцах пнул ногой табурет, который с грохотом покатился по полу.
Айс некоторое время слушал, как переругиваются заключенный с тюремщиком, но вскоре их голоса начали удаляться, превращаясь в нечленораздельный убаюкивающий гул.
У него перед глазами вновь появилось улыбающееся лицо юного варвара, свисающего на окровавленных веревках, острое как бритва лицо судьи и встревоженное милое личико Дисы. Постепенно образы расплылись, превращаясь в хаотичную пляску теней, и Айс провалился в тревожное забытье.
Проснулся юноша от бурчания в собственном желудке. Он некоторое время покрутился на жесткой соломенной подстилке, пытаясь устроиться поудобнее, но вскоре бросил эту затею. Сна больше не было ни в одном глазу. Встав на ноги, он осторожно подкрался к двери, и приложил к ней ухо.
В коридоре стояла мертвая тишина. Мохан, должно быть, уже давно спал, проглотив содержимое конфискованной корзинки, молчали и разговорчивые заключенные.
Потерев ладонью ноющий живот, юноша с кряхтеньем опустился на пол и оперся спиной о дверь.
Что-то чуть слышно щелкнуло над его головой, и дверь, подавшись напору, слегка приоткрылась. От неожиданности сердце чуть не выпрыгнуло у Айса из груди.
Он застыл, не решаясь даже пошевелиться, ощущая спиной ток прохладного воздуха идущий из коридора.
Бесшумно, словно тень тени, над его плечом появилась рука в черной перчатке, сжатая в кулак.
– Элисед? – прошептал юноша, все еще не решаясь обернуться. – Тебе все же удалось!
Кулак разжался, и Айсу на колени упала крошечная игрушечная лошадка.
– Ты настоящий волшебник! – прошептал юноша и, ухватившись за крепкую ладонь, поднялся на ноги. – Я до самого конца не верил, что ты придешь за мной!
Айс не смог сразу разглядеть лица кукольника, он видел лишь черный силуэт, освещенный сзади приглушенным светом газовой сферы. Этот силуэт казался каким-то неправильным, каким-то угловатым и неказистым. Элисед был совсем другим!
– Элисед? Это ты? – прошептал юноша и пошире открыл дверь.
От увиденного, у него затряслись поджилки, и он чуть было не бросился назад в камеру.
В дверном проеме стояла кукла. Кукла была высокая, ее плечи почти достигали потолка, а длинные тонкие руки, сплетенные из чего-то, похожего на конский волос, касались пола.
На коротких кривых ногах, перевитых веревками, не было ступней, тонкий гибкий торс был стянут широкими ремнями с медными пряжками, а на узкой груди висела маленькая фарфоровая маска, с черными и блестящими как у голема бусинками-глазками.
Маска была совсем небольшая, не больше кулака. Под выступающим вперед крючковатым носом красовались лихо закрученные усы, намалеванные черной краской, а на белых щеках алели пятна румянца.
Покрепче сжав в руке игрушечную лошадку, Айс собрал всю свою храбрость и осторожно вышел в коридор.
Надсмотрщик сидел совсем рядом, откинувшись на спинку стула и положив ноги в грязных сапогах на замызганный стол, по которому были рассыпаны фигурки и карты для игры в клатчи. Его остекленевшие глаза с укором глядели прямо на юношу, изо рта торчал посиневший язык, а его шея была передавлена блестящей проволокой, утопающей в складках жира.
– Ты убил его? – юноша с содроганием указал на мертвое тело. – Разве нельзя было без этого?
Кукла слегка качнулась вперед и уронила на пол тяжелую связку ключей. Пальцы на длинных руках зашевелились, и короткие ноги бесшумно заскользили по камню.
Айс попятился, не в силах отвести взгляда от мертвого надзирателя. Ему казалось, что вытаращенные глаза неотступно следят за ним, а из разинутого рта могут в любой момент вырваться грубые проклятья, созывая стражу и поднимая тревогу.
Черная перчатка сомкнулась на предплечье юноши, и кукла бесцеремонно поволокла его к выходу, как ворох старого тряпья.
Короткие кривые ноги куклы ступали совершенно бесшумно, и в полной тишине были слышны лишь шорох одежды Айса, да стук крыльев ночных бабочек, безуспешно штурмующих матовые плафоны газовых светильников.
Ухватившись за гибкую руку, больше похожую на бугристый гибкий канат, юноша невольно прибавил шагу.
Кукла двигалась очень быстро, ни не секунду не задерживаясь перед очередным разветвлением коридора. Она, казалось, знала в подземельях каждую лестницу и каждый поворот.
Когда беглецы приближались к очередному фонарю, Айс опасливо втягивал голову в плечи, ожидая услышать грубый окрик или лязг вынимаемой из ножен сабли.
Крошечная маска с черными глазками время от времени поворачивалась к Айсу, осматривая его с ног до головы, а гибкая черная рука поправляла большую кожаную суму, висящую на узкой сутулой спине.
– Выход из тюрьмы в другую сторону! – прошептал юноша, остановившись у очередной лестницы, ведущей вниз. – Если мы пойдем сюда, то попадем прямиком на плац, я знаю, я был там сегодня!
Кукла, очевидно, не слышала Айса, а может, она просто не обращала внимания на его слова.
Оторвав юношу от земли, марионетка сунула юношу подмышку, и стремительно слетела вниз по ступенькам, не издав при этом даже малейшего шума.
Длинные руки протянулись к массивной двери, окованной железными полосами, и осторожно приоткрыли ее на несколько дюймов.
Айс выглянул наружу и закрыл ладонью рот, чтобы не закричать. Две огромные пятнистые собаки, в железных шипастых ошейниках, остервенело рвали на части тело варвара, казненного накануне.
Окровавленные морды время от времени поднимались к небу, а челюсти энергично двигались, разжевывая мясо. Фыркая и урча от удовольствия, один из псов вытащил наружу груду внутренностей и принялся в них деловито копаться своими кривыми когтистыми лапами.
Рука куклы легла юноше на грудь, словно приказывая оставаться на месте. Дверь еще чуть-чуть приоткрылась, и странный провожатый бесшумно выскользнул наружу.
Затаив дыхание, и боясь даже пошевельнуться, Айс прижался к дверному косяку, следя за черной тенью, скользящей по земле в направлении эшафота.
Собаки внезапно застыли, словно почувствовав что-то, их окровавленные клыки обнажились, а из глоток вырвалось угрожающее рычанье.
Тень метнулась вперед, и рычание тут же оборвалось тоненьким жалобным визгом. Что-то хрустнуло, и над плацем вновь воцарилась мертвая тишина.
Белая маска оторвалась от земли и медленно поплыла к Айсу навстречу.
Зрелище это было такое жуткое, что и у закаленного воина кровь застыла бы в жилах!
Рука в окровавленной перчатке крепко обхватила юношу за талию, его ноги вновь оторвались от земли, и он бесшумно поплыл над песком, усеянным отпечатками собачьих лап.
– Ты что-то слышишь, Гонт? – раздался откуда-то сверху встревоженный голос стражника.
– Ничего я не слышу, Брадан, – второй голос был усталым и безразличным. – Тебе опять что-то померещилось.
– Как раз наоборот! – по камню заскрежетала алебарда, и черный силуэт свесился со стены, вглядываясь во тьму тюремного двора. – Я больше не слышу Демона и Потрошителя!
– Дрыхнут, наверно, – ответил второй голос. – Нажрались мертвечины вот и дрыхнут.
– Ну, нет, – возразил Брадан. – Эта парочка пока труп по косточкам не растащит, не успокоится! Говорю тебе, что-то неладно!
По стене внезапно рассыпался сноп голубых искр, и яркий свет прожектора разрезал темноту как нож масло, упираясь прямо в горбатую куклу, несущую на руках юношу.
– Будь я проклят! – закричал стражник. – Сигналь тревогу!
От рева трубы даже земля затряслась у беглецов под ногами. В здании барака стражи тут же вспыхнул свет, и через считанные секунды наружу посыпались вооруженные люди, надевающие на ходу шлемы и кирасы.
– Вот так попали! – всхлипнул Айс, цепляясь за провожатого, который осторожно опустил его на
