менее знакомы. Он проходил мимо знакомых памятников, площадей и фонтанов, мимо дворцов, театров и галерей, строительство которых щедро профинансировали Борджиа, искавшие всё новые способы самовосхваления. Наконец Эгидио остановился на небольшой, но очень уютной площади, образованной стоявшими с двух сторон частными домами и рядом дорогих лавок с третьей. На четвертой стороне располагался небольшой ухоженный парк, спускавшийся к реке. Туда Эгидио и направился. Сенатор присел на каменную лавку и сгорбился, напустив на себя уныние, посмотрел по сторонам, но, по всей видимости, сумел сохранить спокойствие. Эцио даже восхитился его самообладанием. Любое проявление нервозности заставило бы посланников Банкира насторожиться.
Эцио спрятался за кедром и замер. Но долго ждать не пришлось. Буквально через минуту после появления Эгидио, к сенатору подошел высокий мужчина в незнакомой Эцио форме. Эмблема на его плече была разделена на две части – на одной был изображен герб, черный бык на золотом поле, на другой – широкие черные и золотые вертикальные полосы. Эцио не имел ни малейшего понятия, чей это знак.
– Добрый вечер, Эгидио, – проговорил мужчина. – Кажется, ты готов умереть как мужчина!
– Не слишком-то дружелюбно, капитан, – отозвался Эгидио. – Посмотри, я принес деньги.
Мужчина поднял бровь.
– Правда? Так это же всё меняет. Банкир будет очень доволен. Надеюсь, ты пришел один?
– А ты видишь здесь кого-то ещё?
– Тогда иди за мной, умник.
Они пошли на восток и пересекли Тибр. Эцио следовал за ними на почтительном расстоянии, но старался держаться в пределах слышимости.
– Вы слышали что-нибудь о моем брате, капитан? – Спросил по пути Эгидио.
– Могу только сказать, что герцог Чезаре очень хочет с ним поговорить. Когда вернется из Романьи, конечно.
– Надеюсь, он в порядке.
– Если он ничего не скрывает, ему нечего бояться.
Дальше они шли в тишине, и у церкви Санта-Мария-сопра-Минерва повернули на север, в сторону Пантеона.
– Что будет с моими деньгами? – Поинтересовался Эгидио. Эцио понял, что он расспрашивает капитана специально для него. Умно.
– Твоими деньгами? – Рассмеялся капитан. – Надеюсь, там вся сумма с процентами.
– Да.
– Было бы лучше, если б так и оказалось.
– И всё же?
– Банкир любит делать подарки своим друзьям. Он их уважает. И может себе это позволить.
– И вас он тоже уважает?
– Думаю да.
– Какое благородство, – заметил Эгидио с таким нескрываемым сарказмом, что его заметил даже капитан.
– Что ты сказал? – Угрожающе спросил он, замедляя шаг.
– О… ничего.
– Пойдем, мы почти на месте.
Величественная громада Пантеона выросла из мрака. Площадь рядом с ним казалось тесной. Высокий коринфский портик здания, полторы тысячи лет назад построенного как храм всех римских богов, но уже давно превращенного в церковь, возвышался над площадью. В тени портика уже ждали трое мужчин. Двое были одеты так же, как капитан. Третий – в гражданское. Это был высокий мужчина с сухощавой фигурой; прекрасные одежды висели на нём, как на вешалке. Они поприветствовали капитана, а гражданский холодно кивнул Эгидио.
– Луиджи! Луиджи Торчелли! – Громко воскликнул Эгидио, так, чтобы услышал Эцио. – Как приятно снова тебя увидеть. Я вижу, ты всё ещё работаешь на Банкира. А я-то думал, ты получил повышение по службе. Канцелярская работа и всё такое.
– Заткнись, – огрызнулся старик.
– Он принес деньги, – сообщил капитан.
Глаза Торчелли заблестели.
– Ну и ну! Хозяину понравится эта новость. Сегодня ночью он устраивает особый приём, так что я лично доставлю эти деньги ему в особняк. И я должен поторопиться. Время – деньги. Давайте их сюда!
Эгидио не собирался подчиняться, но двое охранников направили на него алебарды, и сенатор был вынужден передать сумки старику.
– Уф, – выдохнул он. – Они тяжелые. Рад от них избавиться!
– Заткнись, – повторил посланник Банкира и повернулся к охранникам. – Не отпускайте его, пока я не вернусь.
С этими словами он исчез в пустынной, похожей на пещеру, церкви, закрыв за собой тяжелые двери.
Эцио должен был пойти за ним, но не хотел проходить через двери. Тем более у них стояли охранники, мимо которых нельзя было пройти незамеченным. Но Эгидио тоже подумал об этом, потому что решил отвлечь и без того раздраженных охранников.
– Почему бы вам не отпустить меня? Я же уже заплатил, – с негодованием заявил он.
– А что если ты принес не всю сумму? – ответил капитан. – Сперва надо пересчитать деньги. Уж ты-то должен это понимать.
– Что? Десять тысяч дукатов? Это займет всю ночь!
– Значит, придется подождать.
– Если Луиджи опоздает, ему не поздоровиться. Я могу вообразить, как страшен в гневе Банкир!
– Заткнись!
– Похоже, у вас довольно скудный словарный запас. Подумайте о бедном старике Торчелли, если он в ближайшее время не принесет деньги, он пропустит всё веселье. Или Банкир разрешает своим лакеям веселиться на его приеме?
Капитан раздраженно, но не слишком сильно треснул сенатора по голове. Эгидио молча упал, но ухмылка на его лице не исчезла. Он видел, как за спинами стражников проскользнул Эцио и начал взбираться по фасаду, направляясь к куполу.
Уже на крыше величественного круглого строения, Эцио направился к круглому отверстию на самом центре купола – окулусу. Это было тяжелое испытание для Эцио, но, уже оказавшись внутри, ассасин разглядел внизу посланника Банкира и моментально составил следующую часть плана. Посланник был примерно одного роста с Эцио, хотя и не такой мускулистый, но если всё пойдет хорошо, его свободные одежды скроют телосложение Эцио.
Сложность состояла в том, чтобы пролезть через отверстие в куполе и найти способ спуститься вниз. Но до этого Эцио уже был в Пантеоне и знал, что кадильницы, висевшие далеко внизу, были подвешены на цепи, закрепленные на куполе. Если у него получится добраться до одной из цепей… если она выдержит его вес…
Но другого пути не было. Эцио слишком хорошо знал, что даже он не сможет взобраться, как муха, по внутренней части собора (хотя потолок и был кессонным), на высоту в 140 футов над холодными серыми мраморными плитами.
Ассасин склонился над краем окулуса и заглянул внутрь. Точечка света внизу показывала, что посланник сидит на скамье у стены. Деньги лежали с ним рядом, а он внимательно пересчитывал их в свете свеч. Эцио огляделся в поисках цепи. Ни одной в пределах досягаемости не обнаружилось. Если б он мог просто…
Он сменил позицию, опустил ноги в отверстие и повис на руках. Риск был велик, но цепи выглядели старыми и крепкими, и казались гораздо тяжелее, чем он думал. Он посмотрел на крепления в потолке, везде, насколько он мог разглядеть, они были вмурованы в камень.
В любом случае, иного варианта не было. Раскачавшись на руках, он бросил тело вперед, в пустоту.
