Лодка без груза легко плыла по воде. Когда они добрались до середины реки, Клаудио поднял парус. Вскоре тяжело нагруженная каравелла перестала быть пятнышком на горизонте.
– Мы догоняем их? – Спросил Клаудио.
– Да, – отозвался Эцио.
– Вам лучше опустить голову, – посоветовал Клаудио. – Меня и Якопо здесь хорошо знают, но если заметят вас, то поймут, что что-то не так. Я знаю такие суда. Нерегулярные рейсы. Индивидуальные.
– Ты знаешь, сколько человек на корабле?
– Обычно пять. Может, меньше. Не волнуйтесь. Я не забыл, чему меня научил Ла Вольпе – иногда даже пользуюсь этими навыками – и у Якопо есть козырь в рукаве.
Эцио опустился на палубу, спрятавшись под прикрытием низкого борта, и время от времени приподнимал голову, чтобы оценить расстояние между ними и целью.
Но каравелла была более быстрым судном, чем лодка, поэтому, когда Клаудио смог, наконец, привлечь внимание экипажа каравеллы, впереди показалась Остия. Клаудио смело махнул экипажу каравеллы.
– Похоже, у вас тяжелый груз, – крикнул он. – Что вы везете, золотые слитки?
– Не твоё дело, – огрызнулся от штурвала капитан. – Держись подальше от моего корабля. Ты нагоняешь волну.
– Извини, приятель, – сказал Клаудио, а Якопо резко вывернул штурвал в сторону, сталкиваясь бортом с каравеллой, и крикнул Эцио: – Давай!
Эцио перескочил из своего укрытия через узкую щель, разделяющую два корабля. Хромой матрос узнал его и, приглушенно взревев, бросился с острым крюком в атаку. Эцио отбил удар защитным браслетом и смог подобраться к противнику достаточно близко, чтобы вонзить скрытый клинок глубоко в бок врага. Но ассасин не заметил другого моряка, который с абордажной саблей в руке подкрался сзади. Эцио моментально обернулся, но не мог уже отбить клинок, и тут раздался выстрел. Моряк, выгнув спину, выронил на палубу саблю, а сам свалился за борт.
– Будь осторожен! – Крикнул Якопо, старавшийся держать лодку борт в борт к каравелле. Третий моряк появился из трюка и ломом взломал ящик с отверстиями, а четвертый сидел рядом на корточках с пистолетом в руках, прикрывая его со спины. У обычных матросов нет таких пистолетов, подумал Эцио, вспомнив бой с работорговцами. Клаудио перескочил на палубу каравеллы и кинулся на матроса с ломом, а Эцио бросился вперед, вонзив в руку матроса с пистолетом скрытый клинок. Моряк успел выстрелить, но пуля попала в палубу, и противник отступил, взвыв от боли, и схватился за запястье, пытаясь остановить кровь, бьющую из вены.
Капитан, видя, что его люди потерпели поражение, достал пистолет и выстрелил в Эцио, но каравеллу качнуло, и выстрел ушел мимо. Пуля лишь скользнула по правому уху Эцио, потекла кровь. Эцио помотал головой, направил свой пистолет на капитана и выстрелил ему в лоб.
– Быстрее! – Приказал он Клаудио. – Берись за штурвал, а я займусь нашим другом.
Клаудио кивнул и кинулся к штурвалу. Кровь из рассеченного уха пропитала воротник. Эцио грубо вывернул запястье противника, заставив того выронить лом. Потом ударил его коленом в пах, схватил за шиворот и, подтащив его к планширу, швырнул за борт.
В наступившей тишине из ящика донеслись яростные крики и проклятия.
– Я убью тебя! Я воткну меч тебе в кишки, и ты познаешь такую боль, о которой даже не подозревал!
– Надеюсь, тебе там удобно, Чезаре, – отозвался Эцио. – Но если нет, ничего страшного. Как только мы доберемся до Остии, тебе предоставят более подходящее для тебя средство передвижения, и мы вернемся назад.
– Это не честно, – вздохнул Якопо с лодки. – У меня так и не было возможности использовать свой козырь!..
ЧАСТЬ II
Все дозволено. Ничто не истинно.
Догма сикариев, I, 1.
ГЛАВА 49
Стояла поздняя весна 1504 года от Рождества Господа нашего. Папа распечатал доставленное курьером письмо, быстро прочитал и торжествующе ударил кулаком по столу. Другой рукой он поднял письмо, с которого свисали, болтаясь, печати.
– Да благословит Господь короля Арагоны и Кастилии, Фердинанда, и королеву Изабеллу! – Воскликнул он.
– Хорошие новости, Ваше Святейшество?
Юлий II чуть улыбнулся.
– Да! Чезаре Борджиа благополучно доставлен в одну из самых укрепленных и расположенных в отдаленном районе крепостей!
– Куда?
– Прости. Это должно остаться тайной даже для тебя. Я не хочу испытывать судьбу с Чезаре.
Эцио закусил губу. Неужели Папа полагает, что он попытается убить Чезаре, если узнает, где он находится?
– Не стоит так печалиться, дорогой Эцио, – успокаивающе продолжил Юлий. – Я расскажу тебе вот что: это огромная крепость, затерянная на равнинах северо-восточной Испании. Она абсолютно неприступна.
Эцио знал, что у Юлия были причины оставить Чезаре в живых, а не сжигать на костре, превратив его в мученика. Он даже признавал, что это действительно был лучший выход. Но последние слова Чезаре по- прежнему не давали ему покоя: «Цепи меня не удержат!» глубоко в сердце Эцио знал, что единственное, что сможет удержать Чезаре – и удержать надежно – это смерть. Но всё-таки Эцио улыбнулся словам Юлия.
– Они заперли его в камере наверху центральной башни высотой в сто сорок футов, – продолжал Юлий. – В любом случаем, нам больше не о чем беспокоиться. – Папа смерил Эцио проницательным взглядом. – Кстати, то, что я тебе только что сказал – тоже секретная информация, так что даже не мечтай. Тем более, стоит мне приказать, и Чезаре перевезут в другое место, если я хоть краем уха услышу, что кто-то его разыскивает.
Эцио решил сменить тактику.
– А Лукреция? Есть новости из Феррары?
– Кажется, третий брак изменил её к лучшему, хотя должен признать, что я сперва волновался. Семья д'Эсте – настоящие снобы, я думал, что старый герцог всегда будет считать, что она не достойна его сына. Жениться на Борджиа! Ты представляешь! Для них это было равносильно тому, чтобы взять в жены служанку! – Папа от души рассмеялся. – Но она успокоилась. За ней можно уже не приглядывать. Она обменивается любовными письмами и поэмами со своим старым другом Пьетро Бембо – в открытую, конечно, – Юлий подмигнул. – Но в целом она – добропорядочная верная жена герцога Альфонсо. Она даже ходит в церковь и вышивает гобелены. Но, разумеется, о её возвращении в Рим не идет даже речи. Она до конца жизни останется в Ферраре, и должна быть благодарна уже за то, что сохранила на плечах свою прелестную головку. Теперь, думаю, можно с уверенностью сказать, что мы навсегда избавились от этих каталонцев-извращенцев.
