— Да ничего не случилось! Просто это все ужасно, все вместе. Сегодня у меня было две «пары»…
— Знаю. Лекция по истории Америки и семинар по английской литературе.
— Вот именно. На лекцию набилось столько народу, что я со своего места даже не видела профессора. Все вокруг болтали, и из лекции до меня доносились только отдельные слова. Лучше бы я посидела дома и почитала учебник! А на семинаре… угадай, чем мы там занимались? Читали вслух рассказ о собаке! — Она бросила взгляд на щенка. — Эвита, милая, не обижайся, я тебя очень люблю. Но, знаешь, Лайам, я сидела и спрашивала себя, что я здесь делаю? Потом нас разделили на группы, и началось обсуждение. Преподаватель задавал идиотские вопросы, а мои однокашники все обсуждение сводили на вчерашнюю дискотеку.
Лайам уткнулся в свою чашку, чтобы скрыть улыбку.
— Мне такое образование не нужно, — закончила Марисала.
— Знаешь, я ждал чего-то в этом роде, — невольно улыбнувшись, ответил Лайам.
— Это не смешно! Что мне там делать? Это пустая трата времени! — бушевала Марисала.
— Может быть, стоит сменить факультет?
— На что сменить? Я просмотрела список предметов — там нет никаких упоминаний о военной подготовке или рукопашном бое. А это единственное, в чем я разбираюсь.
Марисала поднялась и направилась к себе. Под ногами у нее крутился щенок.
Лайам пошел следом.
— А может, тебе тогда лучше всего пойти в военную академию?
Марисала невесело рассмеялась.
— Спасибо! Все эти годы я только и мечтала о том, чтобы положить автомат и зажить нормальной мирной жизнью! А теперь ты предлагаешь мне воевать до старости!
Она опустилась на кровать, понуро ссутулив плечи.
— Что мне теперь делать? Лучше бы я вышла за Энрике и со всем этим покончила!
Лайам остановился в дверях. Он хотел подойти к ней, сесть рядом, обнять — но запретил себе сделать это. Он напряженно замер и только крепче сжал в руке чашку.
— Как ты это выносишь? — тихо спросила Марисала. — И еще ухитряешься улыбаться!
Она подняла на него усталый взгляд.
— Сегодня на лекции девица рядом со мной сломала ноготь. Ты бы видел, что тут началось! Конец света! Она рыдала на всю аудиторию! Знаешь, мне казалось, что я сплю. И вижу очень дурной сон. Как может нормальный человек рыдать из-за сломанного ногтя? Или драться из-за места для стоянки? По дороге в университет я видела, как два парня едва не подрались из-за того, что оба хотели припарковать машину в одном месте. — Она медленно покачала головой. — Мне хотелось схватить их за плечи и встряхнуть как следует. Или закричать на весь город. — Голос ее дрогнул. — Закричать, что, пока они тут отращивают ногти и бегают по дискотекам, в Сан-Салюстиано дети умирают от голода!
Лайам почувствовал, что еще минута — и она разрыдается.
— Пожалуйста, уходи, — пробормотала Марисала. — Закрой дверь и оставь меня одну.
Лайам знал, что это и должен сделать. Это и ничто другое. Закрыть дверь и уйти.
Но вместо этого он вошел в комнату. Вместо этого поставил чашку на кофейный столик. Вместо этого сел рядом с Марисалой и сжал в руке ее хрупкие пальцы.
— Мы что-нибудь придумаем, — начал он, моля Бога, чтобы голос его звучал бодро и уверенно. — У меня есть знакомый, специалист по выбору профессии — он тебя протестирует и выяснит, какая работа тебе подойдет. Я помогу тебе, Мара; вдвоем мы обязательно найдем для тебя что-нибудь подходящее!
Марисала подняла голову и улыбнулась дрожащими губами. По щеке ее скатилась слеза; Марисала сердито смахнула ее и отвернулась. Лайам сделал вид, что ничего не заметил. Господи Боже, он уже забыл, когда в последний раз видел Марисалу в слезах!
— Ты мне поможешь? — Марисала глубоко вздохнула и выдавила из себя еще одну натужную улыбку. — Ты, король неудачников?
Она рассмеялась, и Лайам почувствовал, что тонет в глубине ее бездонных глаз. В глазах Марисалы еще блестели невыплаканные слезы: но вот что-то новое появилось в них… Нежность, желание… и доверие.
Марисала хотела, чтобы Лайам ее поцеловал — это желание ясно читалось в ее глазах. Она мечтала об этом, но уже не надеялась.
Она отвела взгляд, но тут же отважно подняла глаза — и, по своему обыкновению, прямо взяла быка за рога:
— Ты тоже считаешь, что шрам на лице меня уродует?
Лайам ожидал любого вопроса — только не этого! «Уродует?!» На миг он лишился дара речи.
— Сантьяго хочет, чтобы я сделала пластическую операцию, — продолжала Марисала, — потому что ему неприятно видеть шрам. Он не хочет лишних воспоминаний о войне.
Забыв об осторожности, Лайам протянул руку и нежно провел пальцем по бледно-розовому следу войны.
— Он вовсе не уродлив, — ответил он. — Но, когда я смотрю на него, у меня подгибаются ноги: я вспоминаю о том, как близка ты была к смерти.
— Значит, он тебя все же… беспокоит?
Лайам осторожно поднял ее голову за подбородок и заставил Марисалу взглянуть себе в глаза.
— А мои шрамы тебя беспокоят? — прямо спросил он.
К его удивлению, глаза Марисалы снова наполнились слезами. Она кивнула.
— Да, — прошептала она. — Куда сильнее, чем ты думаешь!
Она взяла его за плечо, легким движением заставив повернуться спиной. Лайам знал, что там она увидит: бледную паутину шрамов — следов кнута Сан-Салюстианской «демократии».
— Прости, — проговорил он, отодвигаясь. — Я никогда больше не появлюсь перед тобой без рубашки.
— Не надо, — тихо ответила она. — Не надо прятать шрамы. Ведь они от этого не исчезнут. И я никогда, никогда не смогу о них забыть.
Слезы потекли у нее по щекам, и Лайам вдруг вспомнил, когда в последний раз видел ее плачущей.
Когда погибли ее отец и брат.
Марисала мотала головой, пытаясь удержать слезы, но они текли еще сильнее.
И Лайам тоже не смог удержаться. Протянув руки, он прижал ее к себе — и Марисала, тихо всхлипывая, уткнулась лицом ему в грудь.
Только сейчас Лайам понял, каким нелегким испытанием стала для Марисалы поездка в Бостон.
Он понял, что годы страшных испытаний навсегда убили в ней наивную девочку. Этой девочки, которую тщетно ищет в ней Сантьяго, больше нет.
И еще Лайам понял: неважно, что он сделает сейчас — поддастся желанию или отвергнет страсть Марисалы во имя их дружбы.
Что бы он ни сделал, она будет страдать.
Но, если он поборет свои чувства, Марисала, может быть, испытает меньше страданий.
Рядом с магазином стояло множество машин, но Лайам без труда нашел место для парковки. Каким-то чудом ему всегда удавалось поставить машину сразу и прямо напротив двери. Если бы такая же удача сопутствовала ему и в остальных делах!
Сегодня ночью Марисала проснулась от его крика. Она встала и хотела идти к нему — но в этот миг скрипнула дверь спальни, и в коридоре зажегся свет. Прильнув к двери, Марисала смотрела в щелку, как Лайам в одних трусах, сгорбившись, дрожащими, старческими шагами выходит в коридор.
