сердцем, дед навсегда покинул «развратный Вавилон», а медик, который мог, в случае чего, тайно выручить, почти месяц отдыхал в Ялте.
- Не хочу врать, — сказала Лана, — что за эти годы у меня никого не было. Но ты позвал и я пришла.
- Ты очень нравишься мужчинам, я знаю по себе.
- Мне этого мало, Петр.
- Согласен. Но ты же сама сказала: все смешалось. Все заслонила смерть. Девять лет я живу под спудом прошлого, как под тяжкой плитой. Это я только тебе говорю.
- Нет, что ты! — она испугалась. — Более нормального и уравновешенного человека я не встречала.
- Это видимость. Я не сумасшедший, конечно, но и не свободен. Я должен освободиться от этой тайны, понимаешь?
После молчания Лана поинтересовалась:
- Только мне. почему?
- Потому что только тебе я доверяю.
И речи не было о «чувствах страсти нежной», но искра пробежала, что внешне выразилось во взаимном движении — разом встали, встретились, обнялись. и услышали:
- Ой, ты занят!
В балконном проеме — стриптизерка в детской какой-то трогательной пижамке. Петр онемел от гнева.
- Это она принесла сюда розы?
- Кто это? — спросила «она», и он обрел чувство речи:
- Рекомендую: протеже твоего Ангелевича, страдающая манией преследования.
- Ты ее преследуешь?
- Она меня.
- Ах ты бедненький!
Петр Романович засмеялся от комичности ситуации. Лана продолжала:
- Девочка, нехорошо обижать взрослых.
- Нет, нет, я уважаю, особенно пожилых теток. Вы для него в самый раз, а ко мне пусть больше не пристает со своей любовью, у которой порох отсырел! — выпустив победную пулю, девица удалилась.
- Однако тон базарный. Чем торгует?
- Своим телом, — ответил Петр Романович бесстрастно и тщательно запер дверь на галерейку.
18
Лана ушла под утро, начинался понедельник в швейцарской фирме, а для фолософа, может быть, последняя неделя на свободе.
Он поймал для нее такси и побрел от Садового по Копьевскому в сереющем свете домов-теней. Остановился перед своим, фонарь уже отгорел. «У меня орудие убийства, на нем кровь». — «Где?» — «На мертвой голове». — «Где?!» — «На тротуаре в Копьевском переулке».
«Странные (безумные?) ответы на мой машинальный и невразумительный вопрос «где?». Это ли главное! «Какое орудие?» — вот что требовалось узнать, но я был слишком ошеломлен, потрясен. не столько даже репликами, сколько голосом. Да, «голосом мертвеца»» (которого видел, с которым разговаривал в четверг «во сне»). И уцепился за реальность: «Поль, ты?»
Нет, брат не был безумен, каким-то образом он овладел загадочным орудием — уникальной уликой! — за что его убили. Кровь на мертвой голове. Девичьи длинные волосы намокли в крови, голова медика в луже крови. нет, он не бредил, он говорил не об этом! Если Павел невиновен, он не видел мертвых в момент убийства или сразу после него, не призрак же он, в самом деле, проходящий сквозь стены. Так иронически назвал следователь убийцу Подземельного. — Петр Романович, как в трансе, вновь услышал тот предсмертный крик и голос — о д н о в р е м е н н о! — и содрогнулся. — Но сбежать с места преступления было невозможно! — вымолвил вслух, пытаясь успокоиться. — Запертые двери и окна, масса свидетелей, не считая нас с Полем. Или мальчишка, сатанист доморощенный, проделал какой-то фокус. Но я с ним не расставался ни на секунду и лично — первый! — проверил все запоры. Медик кричал, бормотал в предсмертии. Ага, наедине с бесом. — Петр Романович натужно расхохотался. — А что? Известны случаи, когда человеком физически овладевает существо иной, демонской природы и могучий молитвой монах «отчитывает». И дух тьмы покидает. Все! Оставь бредни и галлюцинации. Кровь на мертвой голове на тротуаре в Копьевском переулке — вот исходный текст, требующий расшифровки, таинственный намек на орудие убийства. Думай! — но мысли его разлетались, как рой мошек. — Кстати, есть такая бабочка — «мертвая голова» — единственное насекомое, обладающее своеобразным голосом. Тьфу ты, черт! (Он опять вздрогнул и двинулся к дворовому тоннелю.) Дался мне этот голос. и при чем тут бабочка? Да, на спинке у нее просматривается человеческий череп — вот и название «мертвая голова». Убийца убивал черепом — эпизод из фантастического триллера. Да разве мое предположение — брат нашел в Копьевском орудие убийства и собирался предъявить его мне — не менее фантастично?..»
Уже в тоннеле он услышал шаги за спиной, обернулся, обреченно ожидая Поля — его догнал Ангелевич.
- Доброе утро! — приветствовал бывший философ бывшего аналитика.
— У меня к вам есть вопросы, Валерий Витальевич. Когда вас можно навестить?
- Спрашивайте.
- Тогда присядем?
- К длительной беседе я не расположен.
Тем не менее они сели на лавку возле кустов, за которыми когда-то прятался бедный брат. Ангелевич закурил сигарету, протянув Петру Романовичу массивный портсигар, тот отказался. («Превращаюсь в побирушку!») Сизый дымок потянулся к сизому небу, голый яйцевидный череп словно улыбался в дворовой полутьме, придавая сюрреалистический привкус разговору двух мужчин, тайно связанных одной женщиной (то есть Петр Романович надеялся, что для собеседника сегодняшняя ночь с Ланой — тайна).
- Вам, наверное, известно, что меня обвиняют.
- Известно, — обрубил шоумен словом и жестом вступительную речь; Петр Романович вспомнил, что сосед его отличается немногословием.
- За неделю я должен выявить убийцу. По моим предположениям, Подземельный и Павел раскусили его и погибли.
- Убийцу той проститутки?
- Да, Маргариты. Вы были с ней знакомы?
- Нет.
- Накануне дядиного юбилея она должна была придти в наш дом к семи часам.
- Я запомнил те события.
- Буду говорить прямо, Валерий Витальевич. Вы поднимались к дяде часов в девять вечера.
- Но не застал, он был в больнице у вашего отца.
- Да, да. — Как всегда (а сейчас в особенности) упоминание об отце отозвалось болезненно. — На площадке вы столкнулись со своей женой.
- Которая выходила от вас, — подтвердил Ангелевич бесстрастно. — Эту Маргариту я вообще не видел — до того момента в пятницу, как она появилась в нашем дворе.
- По какому поводу вы приходили к дяде?
- Мне не нужен повод, мы друзья.
«Чего я добиваюсь? — спросил себя
Петр Романович. — Лана рассказала про их объяснение после прерванного праздника — не мог он быть одновременно с нею и с проституткой. — и поймал острый, «аналитический», так сказать, взгляд собеседника. — А если объяснение с женой состоялось после убийства?..»
