Лунин проводил его до крыльца и вернувшись в комнату, развалился в кресле. Вокруг все было хорошо. Взяв свой бокал со столика, он налил еще вина и начал отхлебывать его небольшими глоточками. На улице опять бушевала буря – шумел ветер, уже с какими-то завываниями, и снег падал крупными хлопьями. Кажется, начиналась настоящая зима.
Допив всю бутылку, он встал и потянулся. Все трудные загадки и их возможные решения можно было оставить на завтра. Поднявшись по деревянной лестнице в спальню, тоже оказавшуюся очень уютной, он постелил свежее белье, достав его из чемодана, разделся, залез под теплое одеяло и выбросил из головы все мысли. Легкий и сладкий сон, совсем без сновидений, посетил его на этот раз и остался с ним до утра.
12
Проснувшись утром, Лунин решил, что расследование вполне может и подождать, а пока можно позаниматься литературной работой. В конце концов он не обязывался посвящать этому все свое свободное время, а сейчас он как раз чувствовал творческий зуд, этому надо было дать выход.
Расположившись за столиком у окна рядом с клавесином – что было очень удобно, потому что он привык перемежать свою работу музыкальными импровизациями – он разложил там пачку бумаги, опять, как несколько дней назад, и задумался.
Хороших мыслей, которые можно было ярко разработать, по-прежнему не было. Все, что приходило в голову, тут же отвергалось им. Все идеи казались какими-то слабыми, или вторичными, или такими, которыми вообще не хотелось заниматься.
Заварив себе стакан крепкого чаю с жасмином, он посидел еще за столиком, неторопливо отхлебывая божественный напиток, и размышляя. Все было одно и то же: во время работы за столом он надеялся, что мысли посетят его на прогулке, как это часто бывало раньше, а прогулка превращалась в тяжелую медитацию, после которой вообще уже не оставалось никаких мыслей.
Допив чай, Лунин сел за клавесин, чтобы поднять немного себе настроение, и сыграл классический органный хорал по памяти, что на клавесине с его металлическим отрывистым звуком прозвучало смешно и причудливо. Несколько смутных литературных мыслей мелькнуло у него в это время, но браться опять за дело – было только расстраиваться, это он уже понял. Что ж, значит, оставалось только снова ждать, терпение тут было необходимо, иначе бы шансов никаких точно не было.
Встав из-за инструмента, он подумал, что до дома Муратова тут всего несколько минут ходу. В воскресный день заниматься этим не очень хотелось, но раз уж литературная работа все равно не получалась, можно было продолжить расследование. Муратов был отличным знатоком поэзии, и мог вспомнить то стихотворение, которое Лунину не удалось найти в библиотеке.
Выйдя на улицу, он почувствовал, что настроение у него прекрасное, несмотря на очередной неудачный сеанс творчества. Городок казался совсем пустым, по пути он встретил всего несколько человек, фланирующих по улицам с бессмысленным видом.
По пути он думал, что те обрывки текстов, которые все-таки приходят ему в голову, действуют на него как-то странно, не так как раньше. От кусочков этого появляющегося художественного пространства, даже самых крошечных, исходило какое-то неимоверное чувство безопасности, и ему хотелось вывалиться туда из реального мира. Сознание как бы влипало после этого в текст, склеиваясь с ним намертво, и дальше не двигалось – а ведь целью всего этого было как раз свободное перемещение в этом пространстве. Это стоило обдумать, возможно, что тут были какие-то психологические ходы, которые помогли бы ему дальше в работе.
Калитка опять была не заперта, Лунин не стал звонить и прошел внутрь. Артур стоял на крыльце, приделывая рядом с дверью большой буддийский колокол, отсвечивавший золотом. Увидев Лунина, он приветственно махнул ему рукой.
– А, это ты, Мишель, – сказал он Лунину. – Рад тебя видеть.
– Я вижу, ты не внял мерам безопасности.
– Почему, вот видишь, вешаю колокольчик. Говорят, отпугивает злых духов и демонов. Я надеюсь, убийца, прежде чем войти, позвонит в него.
– И этот колокол его сразу отпугнет?
– А ты как думал. Проходи, если ты не убийца.
– Пока вроде нет, – пробормотал Лунин. – Но с такой жизнью могу скоро стать.
Они вошли в дом и сели в кресла. Живописных объектов тут за это время явно добавилось.
– Ты знаешь, мы теперь соседи, – сказал Лунин. – Вот эти домики за рекой, в одном из них я живу. Со вчерашнего дня.
– А, я знаю этот квартал, – сказал Муратов, не удивляясь стремительности превращения Лунина в местного жителя. – Да, там очень хорошо.
– Второй домик по переулку от главной улицы. Заходи в гости, когда будешь свободен.
– Может, и загляну. Но с завтрашнего дня я на работе, вольница закончилась. Времени свободного будет меньше.
– А как же искусство? – спросил Лунин, желая его немного поддеть. – На произвол судьбы?
– Оно меня настигнет, не там, так здесь, – сказал Муратов. – Оно неотвратимо как твой серийный убийца. Кстати, как продвигается расследование?
– Скорее стоит чем движется, – сказал Лунин. – Хотя кое-какие идеи появились.
– И какие же, интересно?
– Может, еще об искусстве?
– Давай потом. Ну что там, к чему ты пришел? Я за тебя болею, хоть ты и глупым делом занимаешься.
