– Эрнесту нужна большая жертва, – сказал Максим. – Кто-то, кто занимал высокое положение. И как раз сейчас погиб.
– Зачем? А, понимаю. Чтобы начать атаку на этих ваших несчастных социалистов. Чтобы был повод, правильно?
– Ну наконец-то, – проворчал Кириллов.
– Подожди, а эти мои серийные трупы не годятся? Там же тоже люди из ближнего круга.
– Хм, а они что, твои?
– В известном смысле, – сказал Лунин. Шутить ему больше не хотелось.
– Наверное, это уже слишком давние смерти, – ответил Кириллов. – Да и там менее широко было известно, кто чем занимался. Они немного не подходят. Хотя такие идеи, может быть, и обсуждались. Тут каждый труп идет в дело.
– Дивное местечко, – пробормотал Лунин.
– С другой стороны, – продолжил Кириллов, как бы не замечая его слов, – уже давно стало известно, всем кто хоть немного интересовался этим вопросом, что это дело рук таинственного убийцы, которого ты никак не можешь найти. Так что свалить это на наших друзей и политических конкурентов уже бэтЃдет не так легко.
– И что теперь? Что дальше?
– Наверное, ты можешь легко предсказать и сам, – ответил Кириллов. – Будет широко объявлено, что Шмелев погиб в какой-то стычке, в городе их хватает, так что с этим проблем нет. Будет устроено много шума вокруг похорон, и дальше начнется массированное наступление. На политические позиции.
– Но подожди, как-то это… все же не очень хорошо, – сказал Лунин. – Человек умер, чего уж там, но затевать теперь вокруг этого какие-то грязные игры…
– Позволь, я оставлю это без комментариев, – сказал Кириллов. – Давай, мне пора. Удачной тебе второй половины рабочего дня. Утро прошло на редкость содержательно.
Попрощавшись с ним, Лунин повернулся и пошел по улице. В офис идти ему не хотелось. Желание работать дальше над этой темой вообще как-то пропало. Впервые ему пришло в голову, что может быть, он не может проникнуть в смысл всей этой игры не потому, что она была слишком сложной, а потому что была слишком грязной. Конечно, это не касалось только случая со Славиком, хотя и сам по себе он был чрезвычайно непригляден.
Домой идти тоже было рановато, хотя насчет служебных обязанностей на сегодня можно было уже и расслабиться. Он получил четкое задание от самого высокого руководства, которое было здесь непререкаемым авторитетом – посетить банкет после похорон, понаблюдать за обстановкой и сделать свои выводы – но это надо было делать только завтра. На вечер как будто дел уже не было.
Ощущение, что он влип во что-то грязное, не покидало его. Славик все-таки был его другом, и только теперь, когда он понял, что в его смерти нет ничего загадочного и связанного с какими-то «обстоятельствами» – Лунин почувствовал это по-другому, как настоящую потерю. И как раз сейчас ему больно было осознавать, что тело его умершего приятеля будет превращено в какую-то игрушку, очередной умный ход в сложной политической игре.
Не замечая, куда идет, он свернул в фабричные кварталы, тянувшиеся здесь к самому морю. Но г колых ветвях деревьев оставалось кое-где еще несколько листьев. Под ногами чавкала снежная каша, но с неба капал дождь, и из водосточных труб струились прозрачные струйки. Странное желание вернуть все в тот момент, когда он только приехал в этот город, вдруг появилось у него. Первый день тут, до начала всех несчастий и неприятностей, показался каким-то утраченным раем. Но опять же, как и тогда: во всем этом был вход, но не выход. Двигаться можно было только вперед, «отменить» то, что уже началось, не было никакой возможности.
По крайней мере, теперь наступила полная ясность, это нельзя было не отметить как положительный момент. Все странности последних дней получили свое объяснение. Действительно, никакое расследование, связанное со смертью Шмелева, не нужно было сейчас Эрнесту. Информация тут просачивалась легко и быстро, и это только навело бы на лишние мысли, что в деле что-то не так. Чистый образ погибшего борца с режимом не должен был омрачаться какими-то дополнительными деталями.
На душе у Лунина было мерзко и пакостно, и он опять подумал, что напрасно связался с «миром» – надо было оставаться в стороне. Но Славик бы все равно умер, тут была какая-то высшая непреложность, которая вмешивалась в ход событий, и цели ее были неясны. Но тут уж невозможно было никакое расследование, хотя Лунин и верил почему-то, что свободный философский и поэтический поиск рано или поздно привел бы его к этой разгадке. Однако и с поиском сейчас были большие проблемы.
Поднявшись на крутой холм, откуда открывался вид на озеро, по берегам которого росли низкие сосны, изогнутые так прихотливо и хаотически, как будто и здесь не обошлось без вмешательства высших сил, Лунин некоторое время полюбовался на эту картину, и двинулся дальше. Какие-то вулканические силы вырывались здесь на поверхность, в этом городе, это проявлялось через политику и корежило судьбы людей, совсем как эти стволы и ветки. Но один раз оказавшись в этом месте, отказаться от всего этого было уже сложно.
Лунин задумался над тем, что будет с этой новорожденной страной, когда Карамышев окончательно придет к власти, каким ок сажется его режим. Предсказывать это было трудно, но ждать оставалось совсем недолго. Себя он, конечно, не видел в этой машине, у него было острое желание, чтобы ее колесики и приводные ремни крутились без него. Волей случая он оказался в этой игре, и уже наелся этого вдоволь. Может быть, кому-то здесь все это и нравилось, но не ему. Единственное стремление, которое возникало у него, когда он это видел – это держаться от этого подальше. Если не сейчас, то уж точно в будущем.
Пройдя еще немного, он вышел к песчаному побережью, и тяжкая хандра начала постепенно оставлять его. Все люди смертны, думал он, это неизбежный ход вещей, и в конце концов, как ни банально это звучало, для каждого из них это был просто вопрос времени. Все дело было только в том, как именно это время провести, и не более того.
Настроение его улучшилось, и он подумывал уже было, не пройтись ли ему дальше вдоль берега, как обычно, погрузившись поглубже в свою медитацию. Но он замерз, и сил далеко идти у него уже не осталось. Надо было возвращаться домой.
У дома Лунин невольно замедлил шаги: едва ли не каждый раз, когда он появлялся в новом месте, его ждал какой-то сюрприз. Поколебавшись с минуту, он достал все-таки из портфеля оружие, так и не
