Так или иначе, дом в любом случае стоило посетить. Уже подойдя к калитке и открывая ее, Лунин, похолодев от ужаса и чувства мистического совпадения, вспомнил последнюю деталь, довершавшую эту картину.
Несчастная жертва у него в кабинете перед тем, как испустить дух, произнесла фамилию Славика – что это могло быть еще, кроме как имя убийцы? Он отказывался думать об этом, и может быть, именно это и имел в виду Чечетов, когда говорил о том, что человеческая природа не в силах вместить в себя большие степени зла, и мысли об этом просто вытесняются из сознания. Все это было на редкость несообразно.
Потянув на себя дверь, он вошел внутрь. Двор выглядел запущенным, по-видимому, им давно уже никто не занимался. Никаких признаков жизни не видно было в доме.
Лунин помедлил немного на крыльце, но все-таки решил войти. Смутные и смешанные чувства охватили его. Меньше всего здесь можно было ожидать встретить Славика, жив он или мертв. Но его присутствие как-то чувствовалось в доме, место казалось не пустым, а одушевленным. Он посмотрел еще раз на темные окна с деревянными рамами, и повернул ручку на двери. Та открылась, впустив его в дом.
Эта обстановка была знакома ему: как и сказал он Чечетову, он жил здесь некоторое время, пользуясь гостеприимством Славика. Времени с тех пор прошло много, но внутренний вид дома почти не изменился. На подоконниках были все те же – или другие, но очень похожие – кактусы, повсюду валялись разбросанные книги, в основном научные, но немного и художественных. В одной из комнат, как и раньше, была лаборатория, тоже почти не поменявшаяся, только коллекция порошков и колб явно пополнилась. Лунину казалось, что он попал в свою собственную прошлую жизнь, протекшую давно и уже почти позабытую.
Преодолевая чувство неловкости, возникавшее от того, что он как будто вторгался при этом и в чужую жизнь, он начал осматривать дом. Лунин делал это детально, его небольшая практика в качестве детектива все-таки выработала в нем определенные привычки и навыки. Рассеянность и капризы мысли были уместны в философских работах, но здесь надо было все делать методично и аккуратно.
Если отвлечься от того, что они были знакомы со Славиком, можно было сделать вывод, что это дом типичного молодого ученого. Как ни старался в свое время Лунин увлечь Шмелева литературой, далеко это увлечение так и не пошло. Несколько книг, однако, осталось в доме еще с того времени, в основном модернистские европейские романы, написанные между двумя мировыми войнами, и кое-что из русской классики. Убийств в этих книгах, особенно из второго ряда, было множество, но ничего связанного с реальными преступлениями в городе Лунину тут не попадалось.
Открыв один из ящиков стола в рабочей комнате, Лунин, к большому своему удивлению, обнаружил там пачку своих собственных бумаг того времени. Это были какие-то дневниковые заметки, наброски философских размышлений, какие-то выписки. Он и забыл уже, что что-то здесь оставил.
Читать свои старые записи было странно: это моментально погружало его ум в то состояние, в котором он был тогда, и которое давно оставил. Теперь его сознание было зпо?метно шире, внутренний взгляд зорче, после долгой работы по психопрактике – но парадоксальным образом это привело к застреванию на месте, а не дальнейшему продвижению. Тогда работа, по крайней мере, двигалась – а теперь стояла на месте.
Проведя в доме почти полдня, и увидев, что за окнами уже темнеет, он решил сделать перерыв. На кухне была пачка чая и какое-то засохшее печенье. Поставив чайник, Лунин посидел немного в тишине и одиночестве, не думая ни о чем определенном. С удовольствием отхлебнув горячего чая, он подумал, что чувство близящейся разгадки, как видно, обмануло его. Чечетов в очередной раз оказался прав: ни к какому существенному продвижению посещение этого печального дома его не привело.
В это время в дверь постучали. Это был тихий и осторожный стук, и сразу вслед за этим дверь стала открываться. Лунин замер от неожиданности, и тут, к некоторому своему облегчению, увидел на пороге своего сотрудника, Юраева. Вид у того, как обычно, был бледный и какой-то слегка потерянный.
– Филипп! – воскликнул Лунин. – Фу, как ты меня напугал.
– Можно войти? – спросил Юраев.
– Конечно, можно, – ответил Лунин. – Как ты узнал, что я здесь?
– Мне об этом сказал Чечетов. Я подумал, может быть что-нибудь нужно. Может, я могу чем-то помочь.
– Проходи, я сейчас тебе чаю налью. Тут, конечно, полная неустроенность… Но уж как есть.
– Ничего страшного, я привык ко всему, – скромно сказал Юраев.
Некоторое время они пили чай в молчании. Гость время от времени поглядывал в окно.
– Так что, тут еще осталось для меня какое-то дело? – спросил он наконец.
– Нет, я уже все закончил. Дом осмотрен полностью.
– И как, нашлось что-нибудь интересное?
– Нет, ничего. Можно сказать, зря потраченное время.
– А как вообще дела с поиском убийцы?
– Твоя теория насчет заговора провалилась, – с легким смешком сказал Лунин. – Хотя красивая теория, ничего не скажешь. Мне в самом деле понравилось.
Юраев ничего не сказал на это и снова посмотрел в окно. Там была совсем уже непроглядная темень.
– Но тем не менее мне кажется, – в каком-то приливе вдохновения сказал Лунин, – что я почти нашел убийцу.
– И кто же это? – спросил Юраев с каким-то равнодушием, как будто этот вопрос его не особо волновал.
– Пока я ничего не буду говорить об этом, – ответил Лунин. – В любом случае убийца еще на свободе. Но факты складываются так, что никаких сомнений не остается.
– Хорошо бы его поймали поскорее, – сказал Юраев. – Все-таки это какие-то слишком жесткие