терпеливо, прикрываясь всякими безделушками, которые втюхиваем этим несчастным в качестве подарков.
– Как-то вы уж очень сурово про нас говорите, – нахмурился я. – Разве мы похожи на волков?
– На ползущих волков, сударь! На подкрадывающихся! На ненасытных, чёрт нас возьми!
Питерсон покраснел от гнева и обернулся к индейцу.
– Спасибо, что ты рассказал нам про оспу, брат. Теперь мы не поедем к вашим деревням. Мы поедем другой дорогой.
Он повернул голову к нам и сказал:
– Господа, надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы мчаться в лапы смерти? Мой вопрос прежде всего касается вас, дорогой Граф.
– А при чём тут я?
– Ведь это вы жаждете повидаться с по-настоящему дикими индейцами. А кто тут более дикий, чем Поуни?
– Сударь, – Дик Диксон поднял обе руки, – я очень желал бы посмотреть на жизнь Поуней, но раз к ним пришла оспа, то я могу и подождать. Пусть меня лучше одолевают желание и нетерпение, но не болезнь.
– Оказывается, вы умеете быть разумным, мой друг, – обрадовался Питерсон. – Итак, поворачивайте коней, господа!
Наш проводник взял вправо, оставив несчастного индейца в полном одиночестве.
– И много их может поумирать от оспы? – спросил я, когда мы изрядно отъехали от дикаря.
– Много, – кивнул Питерсон.
– Иногда гибнет почти всё племя, – добавил капитан Бин.
– Если так пойдёт дело, то скоро аборигенов вовсе не останется на континенте, – заключил я.
– Да, – согласился мрачно Пит Питерсон и сверкнул глазами, – не останется ничего от Дальнего Запада. Туристы будут любоваться дикой природы только на картинках, листая яркие книжки. Всё круто изменится. Изменится настолько, что люди даже не будут толком понимать, о чём эти книги рассказывают. Наша с вами жизнь покажется им невероятной. Да, многое переменится, судари мои. Придёт время, и вы все будете жрать гамбургеры! – В голосе Питерсона прозвучала угроза.
– Вы будто пугаете нас, сударь? Что за гамбургеры такие?
– Кусок дерьма между двумя мучными лепёшками! – Питерсон сплюнул.
– Зачем же нам есть дерьмо?
– А вы приучитесь жрать всякую ерунду, вы перестанете различать нормальный вкус, набрызгивая всюду кетчуп и сладкую горчицу. Овощи и фрукты у вас будут расти не из земли, а из питательной смеси. Продукты утеряют присущий им вкус, и вам придётся спрыскивать их ароматизаторами, чтобы почувствовать вкус курицы или картошки.
– Откуда ж вы знаете про всё это?
– Оттуда! – Питерсон помолчал и с неохотой указал пальцем в небо.
– Вы пророк? – с недоверием спросил я.
– Вроде того. Имею, так сказать, доступ к информации. – Питерсон отвернулся и опустил лицо на ладони.
– Не могли бы вы выбрать из этой информации что-нибудь более обнадёживающее?
– На мой взгляд, если всё пойдёт так, как оно идёт сейчас, то ничего обнадёживающего ждать не приходится.
– Джентльмены, – прервал Питерсона капитан Бин, – мне кажется, я вижу всадника впереди.
– Вы правы, сегодня, похоже, день встреч. Поглядите-ка туда, – вытянул руку Пьер Оторванное Ухо.
Впереди виднелись очертания одинокого наездника. Мы все остановились в ожидании.
– Кто вы такой?! – крикнул незнакомцу наш капитан, опуская ружьё.
– Путешественник. У меня случилась беда!
Он приблизился к нам, и мы увидели человека весьма молодого и, судя по посадке его головы, благородного происхождения. Он был крайне утомлён и опечален, его лицо напоминало маску скорби.
– Что произошло с вами? Откуда вы взялись в этих краях? – спросил Пит Питерсон.
– Эта история очень длинна, господа, но я поведаю её вам.
ИСКАТЕЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЙ. ГЛАВА О ТОМ, КАК СУДЬБА СВЕЛА НАС С НЕОБЫКНОВЕННЫМИ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМИ ИЗ ДАЛЁКОЙ И ЗАГАДОЧНОЙ РОССИИ
– Я приехал из России вместе с моей женой. Я – князь Алексей Алексеевич Алексеев.
– Из России? Это далеко! Князь? Это великолепно! – Питерсон тряхнул головой, выражая своё восхищение. – Мы рады приветствовать вас на американской территории.
– Я принадлежу к очень древнему княжескому роду и пару лет назад женился на очаровательной девушке из семьи, которая, по счастливому совпадению, тоже носила фамилию Алексеевых. Впрочем, теперь я не уверен, что это совпадение было счастливым. – Из груди молодого человека вырвался громкий грустный вздох. Этот вздох был наполнен такой глубокой скорбью, что все мы ощутили одновременно, как у нас на глазах навернулись слёзы. Но мы сдержали себя, так как не успели ещё услышать печальной истории князя Алексея Алексеевича. – Да, я женился. Моя Лиза была чудесна, никто в мире из женщин не смог бы сравниться с нею ни в обаянии, ни в уме, ни в цвете волос и глаз, ни в длине ног, ни в изяществе ушной раковины. Но однажды вдруг нам обоим пришла мысль, что мы можем зачахнуть в нашем имении и даже не заметим, как это произойдёт. Тогда наша любовь превратится в обузу, несмотря на то что мы по- прежнему будем оставаться самыми элегантными, любознательными и страстными. И мы сразу отправились в путешествие. Путь наш лежал через Сибирь к землям Русской Америки, о коей мы изрядно наслышались привлекательных историй. Мы путешествовали долго и интересно. Всё шло чудесно. Мы встречали племена и народы, о которых не знали прежде ничего, знакомились с их обычаями, не задерживаясь, впрочем, нигде подолгу. Нам всё очень нравилось. Вдобавок к тому мы обнаружили удивительную особенность нашей психики – новые впечатления порождали в нас страсть друг к другу. То, что с нами происходило порой, не поддаётся никакому объяснению…
Князь Алексей задумался, помолчал недолго и вдруг принялся рассказывать ни с того ни с сего о том, как на Сахалине он и его милая Лиза остановились однажды на ночлег в юрте Айнов. Юрта была дымной и смрадной, но молодые путешественники привыкли за долгий путь к жилищам первобытных народов и не обращали внимания на грязь.
– Айны едят понемногу, но часто. Однако прожорливыми их не назовёшь, так как изобилия в еде нет. Детям обычно приходится переходить с материнского молока сразу на рыбу и китовый жир, поэтому детей отнимают от груди поздно, – рассказывал молодой князь.
В той юрте они увидели, как мать кормила грудью пятилетнего мальчонку. Это зрелище настолько потрясло молодых людей, что они, забыв о правилах приличия, набросились друг на друга, словно сумасшедшие. Алексей изображал ребёнка, сосавшего грудь, а Лиза – его мать. Находившаяся в юрте дикарка перепугалась и убежала, утащив за руку сынишку, и спряталась за установленными перед входом в жилище сушильнями для рыбы. Несмотря на удушливый рыбный запах, распространявшийся далеко вокруг, Алексей и Лиза отдались друг другу. Они видели, как мальчик то и дело подкрадывался к юрте и подглядывал за их любовной игрой через дверной проём, но не обращали на него внимания. Их свита, состоявшая из пяти слуг, держалась в стороне.
– И часто у вас случались такие… схватки? – робко полюбопытствовал Питерсон.
– Часто. Возможно, даже чересчур часто. Но что мы могли поделать? Природа вдувала в нас свою силу и страсть. Мы не принадлежали себе. Однажды в каком-то селении Эвенов мы увидели клетку с медведем, которого держали для так называемого медвежьего праздника. Этого медведя кормила девочка-подросток, просовывая ему на лопаточке сушёную рыбу. У меня нет слов, чтобы передать охватившее нас умиление при виде той сцены. Мы со Лизой убежали в лес и занялись там любовью. А после того нас едва не сожрал
