выбравшийся из кустов дикий медведь. Помню, как мы бешено улепётывали от него, схватив наши одежды в охапку. А потом мы хохотали до упаду, так как решили, что медведь хотел лишь присоединиться к нашей любви. Быть может, мы с ней просто сошли с ума от окружавшей нас красоты. Ведь мы лишь наслаждались жизнью, а не боролись за неё, как это делали дикари, у которых мы находили кров.
– Вам можно позавидовать, – улыбнулся Питерсон.
– И вот мы приехали в Америку. Тут тоже мы повстречали много увлекательного. Но здесь Лиза понемногу изменилась. Она призналась, что начала остывать ко мне! Представьте! После всего, что мы испытали, она почувствовала охлаждение! Как же так? Почему? «Я знаю, – заявила она мне, – что тысячи женщин, считающихся холодными и равнодушными в постели с мужем, становятся в объятиях другого мужчины настоящим вулканом. Может, мне нужен другой мужчина?» Я был сражён. Другой мужчина! Да разве не я приводил её в безумный восторг? Почему вдруг она стала думать о другом? «Я хочу попробовать с другим», – настаивала она. Что я мог поделать? Как переубедить её?
– И что же?
– Она сбежала. Здесь, в пустынной прерии… Умчалась с каким-то дикарём. Более того, она вступила с ним в связь у меня на глазах!
– И вы позволили ей?
– Я ничего не мог поделать.
– Почему?
– Я был связан. Они связали меня, исполнили передо мной это… это… Нет, не могу вспоминать, мне больно от таких воспоминаний…
– Кто же высвободил вас из пут?
– Они же и высвободили. Когда насладились друг другом вполне, изошли соками и слезами радости, они меня развязали и сразу же умчались. «Куда ты? Неужели ты бросишь меня, моя любимая?» – кричал я ей вслед. А она ответила: «Я вернусь к тебе, дорогой, как только испью эту чашу до дна!» Какую чашу? Откуда она знает, сколько в этой чаше налито? Я должен найти её. Я обязан вернуть мою Лизу.
– Далеко же вы забрели от родного дома ради того, чтобы потерять жену, сударь, – засмеялся капитан Бин. – А куда же подевалась ваша свита?
– Их убили дикари. Это их главарь положил на Лизу глаз и всё остальное.
– Так ваша жена… Вы хотите сказать, что она занималась любовью среди трупов и крови?
– Именно!
– Милейшая история, – проговорил Диксон. – А вы знаете, князь Алексей, я бы не отказался побыть на вашем месте. Вы испытали много чудесных минут. Просто вы не были готовы к тому, что они кончатся однажды. Но ведь всё приходит к своему концу.
– Только не наша любовь! – с жаром воскликнул Алексеев.
– Давно ли это случилось? – строго спросил Бин.
– Недели две уж минуло. – Голос Алексея потух.
– Я думаю, господа, мы должны немедленно пуститься на поиски княгини Алексеевой. Мы должны вернуть её законному мужу, или мы не достойны называться джентльменами! – вскричал торжественно Диксон и призывно поднял руку над головой, угрожающе сжав пальцы в кулак.
– В путь! – призывно поднял руку над головой капитан Бин. – У нас достаточно людей, чтобы задать трёпку любому дикарю!
И мы поскакали, обдуваемые жарким встречным ветром, опаляемые солнцем и подгоняемые рыцарскими чувствами. Временами мы останавливались, чтобы оглядеться и переброситься парой-тройкой фраз.
На очередной остановке ко мне подъехал Базиль, спутник Графа, и спросил, глубокомысленно сведя брови:
– А вам не приходила в голову мысль, сударь, что мы мчимся выручать обыкновенную потаскуху? Нет, не подумайте, что во мне нет места чувствам истинного кабальеро, но всё-таки…
Я выдержал паузу, размышляя над тем, как лучше ответить в данном случае, и сказал:
– Думаю, что мы мчимся спасать женщину, а не её пороки и добродетели. Лично мне ценен человек как творение природы. Княгиня Алексеева, как я понимаю, очень красива. Будет жаль, если дикари испортят её красоту каким-нибудь неаккуратным поведением… Что же касается потаскухи, то я бы не рискнул говорить столь однозначно. Вспомните Вавилон, дружище. Все женщины этого великого города обязаны были раз в жизни выставлять себя в качестве проститутки, дабы тем самым искупить свои грехи. Они устраивали огромный лагерь перед вратами храма Венеры и должны были удовлетворять желание первого встречного чужестранца, пожелавшего очистить их душу с помощью телесных наслаждений… Откуда нам знать, в чём действительно сокрыт грех? Мы думаем так, другие – иначе. Добродетель имеет сотни разных лиц, как и порок.
– Пожалуй, я соглашусь с вами, – кивнул Базиль и с облегчением вздохнул, как если бы сбросил с плеч тяжкий груз.
– Я думаю, что нам, людям разумным (а я причисляю себя к таковым), нужно прежде всего отличать добродетель истинную от ложной добродетели, основанной на предрассудках. В этом и заключена трудность, ведь предрассудки ослепляют нас и не позволяют смотреть на вещи трезво. Не так ли?
– Да, да, конечно.
Так мы и ехали, философствуя о свободной любви, нравственности, распущенности, лицемерных моралистах и о многих других вопросах, без которых не существует ни одно общество и с которыми мы не раз сталкивались.
Повсюду лежали холмы, покрытые красноватыми рощицами, прижимаясь друг к другу пологими склонами; кое-где виднелись сгустки шелковичных деревьев, и там шумела высокая трава на берегах тонких ручейков. На вершине одного из холмов внезапно появивилось стадо бизонов, медленно перекатывавшееся тёмной волной через гребень.
– Бизоны! – воскликнул восторженно Диксон. – Как долго я ждал этого момента!
– Не спешите, Граф, и не забывайте, что сейчас нас должны интересовать не бизоны, а белая женщина, попавшая в лапы кровожадного и похотливого дикаря, – сказал капитан Бин.
– Сколько же можно ждать, судари вы мои? – отозвался Граф, виновато пряча глаза. – Я всего лишь человек. Я исчерпал моё терпение. Я отправляюсь на охоту за этими красавцами немедленно.
Диксон сбросил ружьё с плеча и призывно посмотрел на Базиля. Тот с готовностью кивнул.
– Обождите, господа, – подъехал к ним Питерсон. – По крайней мере, давайте сообразим получше, как нам организовать охоту. Гнать бизонов очень опасно. Давайте-ка обратимся за советом к Оторванному Уху.
– Верно, – согласился Диксон. – Эй, Пьер! Дружище, вы видите бизонов?
– Разве я слепой?
– Как нам лучше напасть на них?
Метис обратил к бизонам сонные глаза и задумался. В стаде было штук сорок быков и коров, различались и телята.
– Невелико стадо, – проговорил Пьер. – Нам надо разъехаться и зайти оттуда и оттуда.
Метис указал руками направления, откуда следовало подобраться к животным.
– Давайте же действовать! – закричал Граф и пришпорил своего коня.
– Не так резво, мой друг, – окликнул его Питерсон, – не так резво.
Бизоны остановились, пощипывая траву. Мы поспешили разъехаться, чтобы не спугнуть стадо. Двигались мы осторожно, крадучись, если можно применить это слово для всадников. Бизоны снова тронулись, медленно спускаясь по склону холма, но то и дело останавливались.
Вдруг один бык, отдыхавший в тени деревьев и упущенный нами из виду, выскочил из рощи и побежал к стаду. Должно быть, он приметил нас и испугался. Его страх передался остальным быкам, и всё стадо резко двинулось с места, хотя мы находились ещё довольно далеко.
– Они убегают!
Это кричал Граф. Его голос выражал крайнюю степень возмущения и досады.
– Я же говорил, что нечего тянуть резину!
Да, бизоны бросились наутёк. Тут и началась охота. Бизоны тянулись один за другим, два быка
