считают чьей-то любовницей. Ладно, он потом разберется. Раз пока саму Женю все устраивает.

— Расскажи про своих студентов.

— Бестолочи ленивые. Но интересные ребята. Болтать любят — только повод дай. А вообще… мне нравится.

— Я рад.

* * *

— Жень… — они стоят рядом с его машиной. — Мне тут… друг отца… из экспедиции настоящий гималайский чай привез, с кардамоном. Не хочешь попробовать?

— Настоящий гималайский чай? — Женя улыбается самым краешком губ. — С кардамоном? Как можно отказаться от такого предложения? Конечно, хочу. Поехали.

* * *

Он даже головой слегка стукнулся об стену. Когда закрыл дверь и повернулся к ней. А Женя решила, что больше ждать она просто не в состоянии. И сама, первая. И руки на его шею, в волосы. И шпильки, о, великая сила! — ему даже нагибаться не приходится. И целует его — жадно, жарко, стремительно. И вот тут он стукается затылком о стену.

И плевать. Время останавливается. Время есть, сказал Пруст? Нет, его нет. Ничего нет. Он чувствует себя частицей, несущейся в луче света. Если верить старику Альберту, для этой частицы времени нет. Кто прав: Пруст или Эйнштейн? Неважно. Но сейчас, вот сейчас — для него нет ничего. Ни времени, ни пространства. Только ее губы, нежные, сладкие, горячие. Отчаянно смелые. И руки. Он умирает от того, как она гладит его по затылку. Он потерян, его нет, он — частица в летящем луче света. И он просто стоит. Наслаждается. И позволяет себя целовать.

Женька наконец-то прекращает их поцелуй. А точнее — только ее поцелуй. Потому что Олег ей не отвечает. Почти. Что не так? Она устала от недосказанности в их отношениях.

— Если ты сейчас скажешь, что я веду себя нагло и распущенно, то я… — она хочет сказать: «Уйду», но понимает — она не сможет от него уйти, просто не сможет, — умру. Вот прямо здесь.

— Это я умру! Вот прямо здесь. Если ты перестанешь вести себя нагло и распущенно.

И, наконец-то. Руки его прижимают ее к себе крепко-крепко. И нереальное, невесть откуда, ощущение, что она наконец-то там, где должна быть. В его объятьях. Дома. И теперь уже он целует ее. И она целует его. И руки везде. И его невнятный шепот ей в шею: «Обожаю твои шпильки». И ее ответное: «А чулки?». И его руки проверяют. Действительно, чулки. Прерывистый выдох.

— Это для меня?

— Конечно.

— Планировала?

— Соблазнить тебя? Да!

— Еще вопрос, кто кого соблазняет…

* * *

— Я так мечтал стащить с тебя те синие джинсы…

— Еще успеешь. С юбкой сначала справься.

— Черт, узкая какая…

— Давай, я сама.

Юбка скользит на пол. А ее пальцы — под пиджак. Стягивает его с плеч.

— Наконец-то… Всегда хотела это сделать. Где там твои запонки?

— Кстати о запонках… — пока она занята запонками и пуговицами на его рубашке, он может хоть чуть-чуть передохнуть. — Я не терял запонку тогда.

— Да? А зачем?

— Повод был нужен.

— Повод? — она наконец-то справляется с рубашкой, и та летит в сторону, звякают об пол запонки. Пальцы ее пробегают по его груди, плечам, спине. — А как тебе такой повод?

— Как повод затащить тебя в спальню — просто отлично.

Подхватывает ее на руки.

— Женечка, можно, мы чулки оставим?

— Может, еще и туфли?

— Посмотрим…

* * *

— Тебе нравится?

Его пальцы проникают под тонкую полоску красного кружева.

— Почему молчишь? Мне стринги не очень, если честно, но продавщица сказала, что это — то, что надо… — голос ее неуверенный.

Олег улыбается, чуть отвернувшись. Какая ирония все же…

— Очень симпатичные. Но, знаешь, — подцепив кружевную ленточку, тянет ее вниз, — без них лучше.

* * *

— Олег, у тебя есть?..

— Да, сейчас.

Звук выдвигаемого ящика прикроватной тумбочки, шелест коробки.

— У тебя какие?

— Что?..

— Я купила… В сумочке там… Тонкие, сверхчувствительные…А у тебя?

— Не знаю… Не помню… Да какая, к черту, разница?!?

* * *

Время разговоров закончилось. Остались только тяжелое дыхание. Вдох-выдох. Его. Ее. Стоны, сначала сдержанные, потом уже — откровенные, в голос. Она — всхлипывает. Он — почти рычит. От того, какая она. Все слова в мире не способны передать — какая. Горячая, нежная, трепетная. На всей планете с ее миллиардами она одна такая. Идеальная. Совершенная. Его… принцесса? Нет, его королева. Да просто — его!

* * *

Конечно же, он не дождался ее. Не смог. Потому что… Да что там говорить…Не смог потому, что не смог. Это было совершенно невозможно. И это был такой оргазм, что…

Она даже не расстроилась. Что все случалось быстрее, чем могло бы. И она… не успела. Это их первый раз, и это сейчас совсем не важно. А вот что действительно важно — как он вздрагивает всем телом. И стонет, потому что не может сдержаться. И как опускается на нее, потому что не может держаться. Гладит его по голове, по влажной спине. И — хорошо. Плевать, что не кончила. Все равно — хорошо. Безумно хорошо.

* * *

— Женя…

Он приподнимается на руках, смотрит на нее серьезно. Женя улыбается. Нежно, ласково. Как пить дать — сейчас начнет извиняться. Глупый…

— Что?

— Я люблю тебя.

У нее пресекается дыхание. Это невозможно. Такого не бывает! Чтобы вот так, сразу после первого секса, когда мужчина еще на ней… Да что там, не только на ней. В ней. И услышать такое. Ее потрясенные глаза смотрят в его отчаянные.

— Ох, Олег…

— Не говори ничего. Не надо, — для убедительности он даже прижимает палец к ее губам. — Я понимаю. Не говори ничего, если не можешь сказать то же в ответ. Я…

— Олег, — она пытается как-то мягко выйти из этой ситуации, — ты замечательный человек. И я очень нежно к те..

— Не надо! — на это раз он закрывает ей рот всей ладонью. — Пожалуйста. Не говори этого. Это не то. Я… — он нервно сглатывает, но продолжает: — буду любить нас за двоих. А ты… потом. Когда сможешь.

Вы читаете Такса
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату