она постояла бы еще около змей, если бы не Дорин.
Они вышли на улицу, и Дорин вдруг хлопнул себя по лбу.
— Ну, я! Эх, я! И как я сразу не сообразил! — стал удивляться он. — Как же я сразу не пошел к завучу.
— Так он тебе бы и поверил.
— Поверил бы, точно поверил. Он всегда говорит: «Справедливость — главное в воспитании детей». Это я сам слышал.
И они пошли в школу без Катиных родителей.
— Нет, не поверит. Хуже еще будет, — говорила Катя дорогой, — и ябедать придется.
— Про кого ябедать-то, — говорил Дорин, — весь класс захотел. А ты — нет.
— Вообще-то я тоже хотела.
Завуча они встретили на лестничной площадке. Он нес куда-то связку указок.
— Ермолова, — сказал завуч, уперевшись указками в Катю, — прости, Ермолова, я ошибся. Твой класс понял ошибку и все мне рассказал.
Он протянул Кате свободную от указок левую руку.
— Ты — справедливая девочка, Ермолова. Справедливость — это главное.
А Кате вдруг захотелось заплакать. Слезы потекли сами. Она отвернулась, достала платок из рукава и громко всхлипнула. Всхлипнула и побежала вниз под лестницу, где плачут всегда девчонки, девчонки всей школы.
— Вот ведь как, — сказал завуч и рассыпал указки. И они вместе с Дориным долго их собирали на полу, складывали.
А потом Дорин ждал Катю у лестницы. Мимо проходили какие-то девчонки, косились на Дорина, потому что это ведь было девчоночье место — под лестницей, но Дорин терпеливо ждал.
Наконец Катя вышла, она прошла мимо, как будто и не заметила его.
— Катя, — сказал Дорин.
— Подумаешь, справедливость, — сказала Катя.
— Пойти к твоим родителям? — спросил снова Дорин, хотя идти к родителям было теперь уже ни к чему.
— К каким еще родителям? Я сейчас и не домой совсем иду. Я к одной девочке иду.
И Катя повернулась к Дорину спиной.
А Дорин вздохнул и пошел домой. Он шел по улице один и все вздыхал.
Самый несправедливый конец в этой истории был для Дорина.
Катя нашла три рубля. Шла из школы и перед самым домом нашла. Видит — бумажка, хотела наступить, а это были деньги.
Впереди на улице было два человека. «Наверно, они потеряли», — подумала Катя и побежала их догонять.
— Дяденька, вы потеряли три рубля? — подбежала она к одному человеку.
— Нет, я потерял тридцать рублей. Тридцать рублей я потерял сегодня на этом деле, — сказал человек, не оглядываясь на Катю.
— А три рубля вы не теряли?
Человек остановился.
— Какие еще три рубля! Какие тебе нужно три рубля, я спрашиваю? — закричал он неожиданно.
— Я не знаю, — сказала Катя, испугавшись.
— Ну и иди от меня.
И Катя пошла. Она догнала второго человека.
— Вы не теряли деньги? — спросила она, догнав.
— Деньги? Много денег? — остановился сразу второй человек.
— Много, — сказала Катя, потому что три рубля было для нее в самом деле много.
— Сейчас посмотрим, — и человек стал рыться в карманах.
Сначала он вывернул карманы из пальто. Там не было ничего, кроме пыли и мятого трамвайного билета. Потом он расстегнул пальто и вывернул карманы пиджака. А Катя все смотрела. Потом он расстегнул пиджак и вывернул карманы брюк. Во всех карманах было пусто.
— Значит, вы потеряли?
— Потерял? Нет, ничего я не терял. У меня их и не было, денег. Говоришь, много нашла?
— Три рубля.
— Мне нужен весь мир, — сказал человек, застегиваясь, — или ничего. А на деньги, ты знаешь, купи знакомым подарки.
И Катя решила купить.
Никогда в жизни у нее не было столько денег. Мама ей давала на праздники тридцать копеек — и все.
Катя зашла в магазин «Галантерея». Можно купить папе бритвенный прибор — вон как сверкает. Но папа бреется электробритвой. Ему прибор ни к чему.
А маме можно купить духи. Или нет, духи дорого стоят, лучше одеколон — огромная бутылка, а всего рубль.
Катя ничего не купила и пошла на базар. По дороге был еще книжный магазин. На витринах лежала книга «Будьте здоровы». И Катя решила подарить эту книгу Дорину, если останутся деньги. А если еще деньги останутся, то купить для скворца Петьки специальные семечки и что-нибудь для черепахи.
На рынке Катя тоже не нашла ничего подходящего.
А на улице к ней подбежала собака. И стала нюхать Катину ногу.
Катя нагнулась к собаке и погладила ее спину. А собака вдруг потянулась к деньгам и схватила половину трех рублей.
— Отдай, — сказала Катя и потянула на себя.
Собака зарычала на Катю и перехватила деньги до самой Катиной руки. Потом вдруг дернула, и у Кати остался один только уголок от денег.
Собака отбежала в сторону.
— Отдай деньги, я на них подарки куплю, — шагнула Катя к собаке.
Но собака отбежала еще дальше, косо оглядываясь на Катю.
Тут мимо проехала машина. В машине бились и грохали пустые бидоны. От этого грохота собака побежала по улице большими прыжками.
Так Катя и не купила ни одного подарка.
Она даже не сказала про эти деньги ни дома, ни Дорину на другой день. Еще не поверили бы.
Пионервожатый пришел вовремя.
На заднюю парту рядом с Ниной, с бывшей Катиной подругой, села Василиса Аркадьевна. А в другом углу, на стульях — завуч и старшая пионервожатая.
Затем Дорин прочитал план, написанный Василисой Аркадьевной. Спросил кто «за». «За» были все.
И тогда пионервожатый сказал про Выборг.
— Хотим, конечно, хотим! — зашумели все.
— На лыжах покатаемся! — кричали ребята.
— Не на лыжах, а с городом, — заспорили девочки, — с городом познакомимся!
— Тихо! — сказал пионервожатый. И взглянул сначала на свои руки, а потом на пол. Взглянул и убрал руки за спину.
— На лыжах, конечно, на лыжах! — продолжали шуметь ребята.
— Вам сада мало, что ли! — спорили девочки. — Будем с архитектурой знакомиться, с культурной
