пошла к лестнице.
Тетя Милли уже покинула ванную комнату, и Люси, захватив кое-какие вещи, отправилась туда помыться и одеться.
Вернувшись в спальню, она застала Джеймса стоявшим у окна — он тотчас оторвался от него и оглядел жену с ног до головы. На Люси были старые брюки, обтягивавшие ее как перчатки, и не менее старый желтый свитер — пожалуй, слегка тесноватый, но она всегда надевала его с этими брюками, так что и сейчас не стала делать исключения из правила.
— Я никогда раньше не видел тебя в этом, — протянул он, уставясь на пышную грудь Люси, которую эффектно подчеркивал облегающий свитер.
— Это старье я не носила уже много лет… Ванная свободна, — сказала она, чувствуя, как краснеет под его взглядом.
Джеймс, конечно же, заметил ее смущение — Люси поняла это по его насмешливому взгляду, однако он не произнес ни слова, а просто пошел в ванную.
Ну а она стала приводить спальню в порядок. Дело уже подходило к концу, когда на пороге комнаты появилась ее тетя, одетая в свое лучшее платье из розового джерси. Она надевала его только в особо торжественных случаях.
— Ты прелестно выглядишь! — воскликнула Люси, и лицо Милли осветилось улыбкой.
— Спасибо. Ну как, ты готова?
Люси улыбнулась и покачала головой.
— Иди одна, тетя Милли, а я зайду к нему попозже. Думаю, мне лучше показать Джеймсу дорогу к Большому Лугу, а не то он еще заблудится.
Лицо тети изменилось лишь на секунду, но Люси и мига хватило для того, чтобы понять: Джеймс был прав — так оно просияло.
— Ладно, дорогая. Тогда до скорого.
Глядя, как спешит тетя, Люси почувствовала смутную вину. Конечно, ей тоже очень хотелось увидеть Дэвида и выяснить, каким образом долгое пребывание в бессознательном состоянии отразилось на работе его мозга, но первые моменты после пробуждения хоть и близкого ей человека, безусловно, принадлежали его матери. Она укорила себя за то, что сама не подумала об этом, а проницательность Джеймса, по мнению Люси, только усугубила ее вину…
В комнату вошел Джеймс, одетый в голубые джинсы и коричневый свитер. Люси взглянула на его все еще влажные волосы, чисто выбритое лица, и сердце ее забилось быстрее, отчего она тут же рассердилась на себя.
— Готова? — спросил он, и она кивнула.
Осеннее утро было прекрасным, а солнце на ярко-голубом небе — мягким и теплым. Оно ласково согревало им спины, а на головы Пюси и Джеймса сыпался золотой дождь из листьев. Вереск на полях стоял все еще пурпурный, папоротник же кое-где будто тронула ржавчина. Высоко в небе парил ястреб, приводивший в ужас многочисленных кроликов, которые спешили в укрытия, только белые их хвостики мелькали, когда они ныряли в свои норки.
— Учти, дорога все время поднимается вверх, — сухо заметила Люси.
— Ну в такую погоду идти по ней даже приятно. Видишь, горизонт будто отодвинулся далеко-далеко, правда?
— А с Большого Луга открывается великолепный вид на Стену Адриана.
— Мне бы хотелось когда-нибудь пройти всю эту стену от начала до конца, — сказал Джеймс, пробираясь через лаз в стене.
И вдруг он замер — совсем рядом мелькнула тень огненно-рыжей лисицы, но буквально через мгновение уже и след простыл.
— Твой дядя охотится?
— Сейчас нет, охотился, когда был молодым. Тут вокруг видимо-невидимо лисиц, и он старается строить такие курятники, чтобы они не могли в них проникнуть. Хотя, конечно, иногда приходится мириться с неизбежными потерями.
— Но они ведь случаются и по вине самой природы?
Люси кивнула:
— Особенно овцы подвержены разным заболеваниям. К тому же они такие глупые. Вечно залезают на стены, а потом сваливаются с них, ломая себе ногу или шею. Или съедают что-нибудь неподходящее. Так что хлопоты, которые доставляют лисицы, не идут ни в какое сравнение с заботами, которые приносят овцы. Во всяком случае, лиса не станет охотиться на взрослую овцу, но вот когда ей нужно кормить детенышей, тогда, да, она может напасть на маленького ягненка. Они всегда выбирают самых слабых, это- то и расстраивает дядю Уильяма. Законы природы жестоки, знаешь ли. Посмотрел бы ты, что вытворяют лисы, если им удается забраться в курятник!
— Да, я слышал, что тогда они буквально сатанеют.
Люси остановилась перевести дыхание — она не лазала по горам уже несколько месяцев, и это давало себя знать.
— Сядь скорее, пока не прихватило сердце! — сказал Джеймс, глядя на пылающее лицо жены. Они оба опустились на траву. — Однако хищники убивают, только чтобы прокормиться, не так ли? Чего не скажешь о нашем брате человеке, — продолжил Джеймс.
— Да? А кошка, играющая с мышкой даже тогда, когда не голодна? Нет, у них инстинкт убивать, независимо от того, хотят они есть или нет.
— Да, инстинкты — вещь опасная, — согласился Джеймс, глядя на жену из-под ресниц.
Люси не обратила внимания на интимный оттенок в его голосе.
— Лиса передушит всех в курятнике и оставит их там лежать, — сказала она сурово. — Запах крови их страшно волнует, и, начав убивать, они уже не могут остановиться. Ястребы — да, они нападают только ради добычи, причем в основном на кроликов, мышей да крыс, так что они, скорее, помогают в хозяйстве, чем наносят вред. Чем меньше в округе крыс, тем лучше! Вот почему фермеры держат в амбарах огромное множество кошек — ты их увидишь, если…
Она замолчала — издали послышался собачий лай.
— Бесс, — пробормотала Люси, поднимаясь.
— Кто? — Джеймс тоже встал, и они продолжили восхождение.
Одна из пастушьих собак дяди Уильяма — наша старушка. Дядя Уильям всегда берет ее с собой, куда бы ни отправлялся. Она его любимица.
— И сколько же у него всего собак?
— Сейчас три. Бесс — мать двух других. Дядя Уильям сохранял по одному щенку из каждого ее помета, а было их всего два, потому что она рабочая собака и взяли ее не для того, чтобы разводить собак. Так что у них живет сейчас молоденькая сучка Салли, которая, по мнению дяди, пошла в мать, и Рокет — он на пару лет старше. Его дядя Уильям оставил, потому что он был самым красивым щенком из первого помета Бесс. Обе они хорошие рабочие собаки, но Бесс по-прежнему дядина фаворитка.
И тут перед ними появился Уильям Грей. Люси замахала ему, подзывая подойти поближе.
Он поспешил и через минуту уже стоял рядом, в то время как его собака скалила зубы на незнакомца.
— Нельзя, Бесс, — закричал Уильям Грей.
Собака легла на живот и поползла, повиливая хвостом и заискивающе глядя на хозяина.
— Что случилось?! — Лицо Уильяма было белее снега.
Люси поторопилась его успокоить.
— Он вышел из комы, дядя, и разговаривает!
Уильям Грей облегченно вздохнул.
— Слава Богу. А они сказали… С ним будет все в порядке? Как он… или они еще не знают?
— Пока еще рано судить об этом. Но сестра Глория уверяет, что он вполне разумно с ней говорил, а она опытна в подобных делах. Думаю, если б что-то было не так, она бы поняла.
Уильям Грей снова вздохнул.
— А Милли? Я оставил ее в постели спящей. Решил, что ей нужно отдохнуть. Ты?..
