— Не буду настаивать. Уважаю твой выбор.
Князь подошел к двери.
— Ярислейв, — неожиданно сам для себя окликнул уходящего руса Оттон. — Смертник имеет право задать несколько вопросов?
— Безусловно, — обернулся рус. — Он даже может получить несколько честных ответов.
И, не дав Оттону спросить, ответил на вопрос, мучавший короля сильнее, чем сожаление о погибшей жене.
— Твой брат Бруно жив. Здоров. Сейчас в Кордно. Изучает науки и мучается тем же выбором, который так легко сделал ты.
Оттон улыбнулся:
— Не легко — быстро. Брату придется сложнее. Надеюсь, Бруно не выберет смерть!
— Это ему не грозит, — улыбнулся Ярослав. — Его выбор: приносить пользу на практике или ограничиться теоретическими изысканиями. Это тоже не просто в шестнадцать лет.
Оттон кивнул. В комнате повисла тишина. Задать следующий вопрос король не решался.
— Спрашивай, — пришел ему на помощь князь. — Не стесняйся. В худшем случае, просто не отвечу.
— Откуда русы набрали столько силы?
— Объединились, — пожал плечами Ярослав. — Это легкий вопрос.
— Этого не должно и не могло произойти так быстро.
— Тем не менее, произошло. Что еще хочешь узнать?
— Что произошло с Льстимиром?
— С ума сошел, — коротко ответил Ярослав. И подумав, добавил. — Впрочем, ты достоин знать правду. Всё равно унесешь знание в могилу. Мы не бесы и не демоны. Мы пришли из будущего. Не все, всего полсотни. Но этого оказалось достаточно. Полян на Хучве разгромили оружием нашего времени.
Оттон поверил сразу. Не требуя доказательств. Просто стало ясно, что собеседник не врет.
— И как там, в будущем? — жадно уточнил король. И тут же замешкался, смутившись. — Нет, не надо. Я и так понял. Паршиво там, раз вы пришли менять. Но кому паршиво? Только русам? Или восточным франкам тоже?
— В нашем будущем паршиво всем. Пусть даже не все согласны это признать. А что случилось с тобой, хочешь узнать?
Оттона достало лишь на то, чтобы кивнуть.
— Ты сумел объединить в один кулак германские земли. Отразил венгерскую угрозу. Захватил Полабье и Италию. Воссоздал Римскую Империю. Ты действительно великий правитель, Оттон. Можешь гордиться собой, не нарушая заповедь о гордыне.
— А дальше?
Ярослав усмехнулся:
— Дальше… После твоей смерти всё вернулось назад. Веков так на девять. А потом твой народ бросился догонять остальных. Развязал две войны, по сравнению с которыми наши — как возня детей на подворье. И обе войны Германия проиграла. И на момент, когда мы уходили, лизала задницу фактическому властелину мира. Радостно лизала.
— Русам? — ошарашено спросил Оттон. И тут же поправился. — Нет, тогда вы бы не стали что-либо менять. Но тогда кто? Византия? Или сарацины?
— Британцы. Точнее, их потомки, устроившиеся за океаном. В землях, о которых сейчас не знают.
— Жители Оловянных островов? Англы, бритты и пикты?! Эти беспомощные шавки, не умеющие держать меч… — король не сумел скрыть своего разочарования.
— Они самые. И победили не столько мечом, сколько золотом и коварством. Может, тебя утешит, что сами британцы тоже лижут зад своим потомкам. И по их городам бродят стада эфиопов.
— А русы?
— Русам тоже паршиво, Оттон. Мы выигрывали все войны. Но не сумели устоять против золота и коварства.
Оттон замолчал надолго. И только когда Ярослав уже решил, что разговор закончен, и направился к двери, произнес:
— Восточные франки под властью бриттов! Такое не приснится в кошмарном сне! Может, всё к лучшему…
— Я на это надеюсь. Ладно, наговорил я тебе много. Переваривай. А если вдруг передумаешь умирать — скажи охране. Меня позовут.
— Не передумаю, — ответил Оттон. — Всё это ничего не меняет. Что будет в будущем — знает только Бог, а мы живем в настоящем. Здесь мы враги.
Книга
'Лето шесть тысяч четыреста пятидесятое вообще оказалось на редкость удачливым в военном плане. Последний оплот христианства пал. И победа досталась раньше и меньшей кровью, чем рассчитывалось.
Второй идеологический противник — ислам, тоже удостоился нескольких сильных ударов. Полученная от арабов за набег на Русь куча золота разбудила в печенегах боевой дух и жажду наживы. На Киев «волки степей», естественно, не пошли. Даже не собирались. Вместо этого, Дети Быка обрушились на незадачливых нанимателей. Мелкие и средние эмираты, скопище которых представлял собой арабский халифат, падали в руки степняков перезрелыми яблоками.
Серьезное сопротивление теоретически могли оказать кармады, но они вдруг обнаружили, что сражаться с регулярным войском совсем не то же самое, что грабить и резать безоружных паломников. Бандиты от ислама обращались в бегство при первом же намеке на серьезную драку. Немногие схватки заканчивались с таким соотношением потерь, что отдельные бойцы всерьез собирались выходить на сечу с кнутом вместо меча. Пришлось устраивать показательные бои с кем-нибудь из наших. Ничто так не способствует вправлению печенежских мозгов и не усмиряет чувство собственной крутости, как немного поваляться в пыли, будучи сброшенным с коня кем-то посильнее тебя.
Под шумок полыхнули антиарабские восстания в Иране. Навязанные завоевателями порядки персов совершеннейшим образом не вдохновляли. А тут еще, совсем рядом, практически за углом, красноречивый пример уже год как независимой Согдианы.
Знаменем борьбы за освобождение достаточно ожидаемо стал зороастризм, взявший в руки меч. Масла в огонь подлили кипчакские наемники. Посчитав, что эмиры умышленно выдали их братьев исконным врагам-баджнакам, куманы поддержали смуту. Кипчакам никто не подсказывал и ни на что не намекал. Сами догадались.
Тюрки и арабы активно резали друг друга, печенежская конница ураганом носилась по равнинам, грабя и уничтожая всех подряд. На помощь единомышленникам двинулись египтяне, но на Суэцком перешейке столкнулись с тремя печенежскими племенами, явившимися омыть копыта своих коней в водах Индийского океана. Обнаружив, что море, до которого они добрались, не Последнее, а всего-навсего — Красное, кочевники сорвали злость на войске Ихшида[46]. Египтяне поспешно отступили, окончательно забыв о владениях на Аравийском полуострове.
Следующий удар исламу нанесла Инга Олафссон. Впоследствии, Серый утверждал, что отправил «чертову девчонку» в Испанию исключительно для нейтрализации матримониальных планов. Может, оно, конечно, и так. Однако возникает вопрос, за каким хреном воевода самолично рванул на Пиренейский полуостров, как только у викингов возникли малейшие проблемы. Последнему бритому ежу ясно: за время марша Серого через Альпы и Пиренеи либо воинство Кровавой Головы вырежут под ноль, либо валькирия успешно справится с возникшими затруднениями. Так оно и вышло. Справилась. А вот воевода попал, как кур в ощип. Впрочем, сам виноват. Не хрен, кривя душой, рассказывать сказки! Можно подумать,
