— Ну, было, значит, у них.
— Что было?
— Да откуда мне знать? Любили они друг друга.
— Близкие отношения у них были?
— Не знаю? — Мишка потер руками, глаза.
— Он угрожал Сереге! — крикнул Володька. — Оставь сеструху в покое, а то убью!
— Говоришь, любовь у них была? Ты осчастливил сестру! — Павел сильно сдавил рукой плечо паренька.
Мишка захлюпал носом.
— Я не убивал Сережку! Это они, Я не бил. Колька первый ударил. Они завидовали Сереге. Ненавидели его, потому что он не такой, как они. Володька ненавидел Серегу!
— Кто первым ударил Сергея?
— Володька закричал, а Колька ударил.
— Да, ты что! Мразь сопливая, хлюпяк! — Колька вскочил со стула, дернулся в сторону Мишки, сжал кулаки.
Павел положил ладонь на грудь Николая.
— Сидеть! Не на пирушке в ресторане!
— А что он врет! Нагло врет!
— Я не вру! — Мишка всхлипнул, размазал по лицу слезы. — Ты первый начал драку! Я только сказал, чтобы он к Наташке не лез, а ты ударил. Володька подскочил, стал куражиться, а ты ударил.
— Да, ты арматурой его по башке бил! — снова попытался встать Николай.
— Сидеть! — крикнул Павел. — Я тебя не спрашиваю!
— Это потом, на улице! А в кафе вы били. Ты и Володька!
— Падла, продажная! Знал, там бы тебя уложил! — Колька сжал голову ладонями, уперся локтями в колени.
— Продолжай! — кивнул Павел Михаилу.
— Они в зале стали драться. Люди вскочили с мест, убежали. Потом Серега упал, голову разбил. Колька его в лицо ударил. Он упал. А они его за ноги потащили. Голова у Сережки по ковру волочилась, потом по ступенькам. Кровь текла.
— Ты лучше, скажи, как арматуру принес и стал бить! — дернулся Николай.
— Кто арматуру принес? — Павел подошел к Михаилу.
Сдерживая рыдания, Мишка прохрипел.
— Я наклонился, а он меня, меня, — путаясь в словах, захлебываясь слезами, пробормотал Мишка. — Я только посмотреть, а он меня, ударил. Потом я разозлился, убежал, сломал в заборе прут железный, он там давно шатался, и стал бить. Я не хотел, я не помню, как получилось! — парень закрыл лицо руками и зарыдал в голос.
Сердце Павла заколотилось в бешеном ритме. Ему искренне стало жаль паренька. Что же ты наделал, дурачок! Сам себе подписал приговор. Но говорит чистую правду! В этом Павел не сомневается.
— Он ударил, не видя тебя, не понимая! Пытался сопротивляться! А Ты!? — Павел отошел к окну. Он сдерживал себя, чтобы как Мишка, не разрыдаться.
— Дальше? Вытащили на улицу. Кто предложил оттащить Сергея к вечному огню?
— Они! Володька и Колька! — сквозь рыдания выдавил Мишка. — После того, как я арматурой его ударил.
— Гнида продажная! Не ударил, а бил изо всей силы. Озверел и бил! — Колька сплюнул на пол, растер ногой.
— Я не помню! Ничего не помню! — громкие рыдания Михаила вызвали боль в сердце даже у Алексея, записывающего показания ребят. Он почувствовал легкое пощипывание в глазах и в носу. Указательным пальцем потер переносицу, громко чихнул. Павел завел руки за спину, переплел пальцы, крепко сжал. Прошагал по комнате до двери, остановился. Позвать дежурного, увести мерзавцев, сил нет их, видеть. Мозг не в состоянии переварить услышанное. Сволочи! Шепчет он, беззвучно шевеля губами. Сволочи! Дикари! Неслыханная жестокость положить живого человека на огонь!
— Неслыханная жестокость положить живого человека на огонь! — повторенная вслух фраза прозвучала, как удары молота, в тишине помещения. На секунду все замерли. То ли удивленные произнесенному следователем, то ли вдруг осознанием содеянного.
— Так он мертвый был! — нарушил тишину Володька.— После Мишкиных ударов, он не шевелился.
— Вы потащили его на огонь! Я не хотел! — Мишка встал со стула, подскочил к Николаю, размахивая перед его лицом, кулаками.
Николай закрыл лицо ладонями.
— Отойди, сядь на место! — Павел ухватил Мишку за рукав куртки, толкнул к стулу. Горячие головы! Собой владеть, не научились. Вот и натворили дел. Помогла и выпитая водка. На суде алкоголь учтут, как отягчающее обстоятельство.
— Это не я на огонь его тащил! — Николай втянул голову в плечи, будто, ожидая удара. — Володька сказал, следы исчезнут, подумают, пьяный забрел и упал.
— Ты что! — Володька побледнел. На скулах надулись желваки. — Я же думал он мертвый, испугался. Куда его деть!
— Так! — Павел остановился возле Владимира, наклонился, встретился взглядом с испуганным парнем. — Значит, следы решил замести! Пьяные, а поняли, что натворили! Отвечать никому не хочется! Тем более, провести на нарах лет десять, а то и более, тоже перспектива плохая. Может, обойдется. Все дураки, а вы умные! Вы убийцы! Все трое! — Павел поднял кулак над головой.
— Он мертвый был! Он был мертвый! Потом на огонь! — повторяет Володька.
— Нет! Он был живой! И его, можно было спасти! Если бы вы опомнились и вызвали скорую! — следователь в два шага оказался возле стола, поднял вверх лист бумаги и потряс им. — Вот заключение мед. Экспертизы: смерть наступила от болевого шока, при соприкосновении тела с огнем. Вы убили своего товарища! С особой жестокостью! Суд это учтет при вынесении приговора!
Стук упавшего на пол предмета прервал обвинительную речь следователя. Мишка упал вместе со стулом. Сердце подростка не выдержало психологической нагрузки. Он убийца! Последние слова, которые зафиксировала его память. Темные круги поплыли у него перед глазами, комок тошноты, как в тот страшный вечер подкатил к горлу. Попытался расстегнуть воротник рубашки, но, онемевшие пальцы не подчинились. И он потерял сознание.
— Воды! Скорее! — склонился Павел над парнишкой.
Алексей налил из графина полный стакан, подбежал к упавшему. Павел поднял стул, поправил отяжелевшее тело. Налил в ладонь воду, плеснул в лицо Михаилу.
— Может, врача! — Алексей посмотрел на Павла.
— Обойдется!
Мишка вздрогнул от холодных капель, побежавших по щекам, залившихся за ворот. С трудом приподнял веки. Перед глазами, словно в тумане возникло лицо матери. — Мама! — прошептал Мишка.
— Мама теперь далеко! — Павел слегка потряс его за плечо. — Ну, пришел в себя! — Дома надо сидеть, а не по кафе ходить, людей убивать.
— Я не убивал! — прохрипел Мишка, тяжело поворачивая пересохший язык во рту. — Когда все ушли, я вернулся, толкнул его, он перевернулся.
— Кого толкнул? — наклонился Павел. — Говори громче!
— Я вернулся. Подумал, чтобы он не сгорел и перевернул его. Ногой толкнул. Подумал, полежит, придет в себя и домой пойдет.
Павел покачал головой.
— Когда мы утром приходили на другой день после гулянки, вы все думали, Сергей проспится у огня и пойдет домой? Но ведь намеренно потащили к огню, чтобы замести следы? Знали, наверняка, после таких побоев, какие вы учинили, вряд ли человек мог выжить! Знали, что убили, и надеялись на чудо!? —
