— Завтра принесу тебе пальто теплое, куртку, сапоги!
— У меня все есть! Я провожу!
— Спасибо, тебе за угощение! Сама дойду!
Надежда Ивановна быстро пошла по тротуару. Вот и знакомые контуры дома. Она ускорила шаг, вошла в подъезд, поднялась по лестнице, повернула дважды ключ в замочной скважине, толкнула дверь. Рука привычно нащупала включатель.
— Вот и дома! Лучше, чем у Ваньки! — тяжело опустилась на диван. Вся картина сегодняшнего утра ясно возникла перед ее глазами. Сборы, кладбище, отпевание, поминки. — Прости, меня, сынок! — обвела взглядом комнату. Компьютер, настольная лампа, книги, аккуратно, сложенные стопкой у края, магнитофон. Встала, подошла к столу. Пальцы скользнули по гладкой поверхности, клавиш магнитофона. Тихая музыка наполнила комнату. Нечаянно включила кассету. Поняла она. — Господи! За что! — громко произнесла Надежда и упала, как подкошенная на пол! — Сереженька, родной, мой! Что они с тобой, сделали! — сквозь, прозвавшиеся, рыдания, прокричала. — Как жить буду? Одна на белом свете! Все меня покинули! Почему вы там, а я здесь!? Зачем? — ковер под ее лицом стал мокрым. Смолкли звуки музыки. Надя повернулась на бок. Господи! Что со мной! Я плачу? — Хорошо, никто не видит! Им незачем видеть мои слезы! Им незачем видеть мое горе! Они убили моего сына! — оперлась ладонями в пол, села. В мыслях выстраиваются картины из прошлого. Галка всегда мне завидовала. Поглядывала на меня с ненавистью. Вот здесь, за этим самым столом! В этой комнате! У нее из-за меня теперь проблемы! Сына посадили в тюрьму! Отсидит и вернется! Смертную казнь нынче отменили! А моего убили! Сожгли, как ненужную вещь! Живого человека положили на огонь! Осквернили святое место! Нарушили покой героев, захороненных с почестями. Сергей, всегда поклонялся памятнику! Честный, добрый, мальчик! Сколько дел, нужных, полезных мог совершить! А они!? Оболтусы! Один сидит на шее у родителей! Другой, кулаками машет! А третий еще мальчишка! Как воспитали детей, если они совершили такое! Как жить собираетесь дальше!? — Я вас всех прокляну! — подняла над головой сжатый кулак. — Не сниму черной одежды, пока проклятие не осуществится! Сниться буду во сне, и наяву являться! — Надя поднялась, прошла к дивану, села, прислонилась к спинке. — Не хочу жить! — хриплый крик вырвался из ее груди. — Но должна! Стану живым памятником! Живым ужасом для этих подлецов! Пусть думают, сошла с ума! От такого горя, и не грех с ума сойти. Но я не сойду, не надейтесь! Скорее вас всех доведу до сумасшествия! — женщина упала лицом в подушку, Выпитая водка, тяжесть впечатлений сморили ее, и Надежда Ивановна забылась тяжелым сном.
Галина выпила водку, пьяно мотнула головой, ткнула вилкой в салат, вилка выпала из ее руки. Андрей наклонился к жене.
— Галь, пойдем домой!
— Ты думаешь, я, пьяная!? — помахала указательным пальцем перед носом мужа, обвела взглядом стол. Лицо ее сморщилось, из глаз потекли слезы. Галя всхлипнула. — Она думает, только у нее горе!? А у меня, так, цветочки!? Да, я, может быть, в сто раз больше переживаю! Что ей! Ее Сергей спит вечным сном, и ничего ему больше не надо! Носи, цветочки, на кладбище и все! А моему, из-за ее Сережки, всю жизнь испортили! — она громко икнула, поставила глаза на, сидящего напротив, Вадима с Тамарой. — Вот, они! — вытянула руку перед собой. — Все уладят! У них полные карманы денег! Стол накрыли! Панихиду заказали! Гроб дорогой купили! Все расходы оплатили! И совесть их не мучает! — перегнулась через стол, пьяно хихикнула.
— Пойдем домой! — потянул за рукав жену, Андрей. Галина поднялась, окинула всех бессмысленным взглядом. Пустой стул сразу остудил ее пьяное воображение. — Где Надька?
— Ушла! — шепнул ей на ухо, Андрей. — И нам пора!
— Нет, погоди! Как это ушла? Все это из-за нее затеяли, а она ушла? Неблагодарная! Я еще с нею поговорю!
— Плохо человеку! Одной хочется побыть! — Андрей крепко сжал локоть жены.
— Ей плохо! А мне, значит, хорошо! — оттолкнула женщина мужа. Но он крепко сжал ее руку. — Пойдем домой! Нечего куражиться!
— Пойдем! — качнула головой, Галина. — К ней домой пойдем! Что она делает дома! А вдруг не дошла до дома, под машину попала? — лицо Галины вытянулось в гримасу.
— А хоть бы что случилось! Так ей и надо! Проблем не останется! — Галина повисла на руке мужа, как смятая вещь, вяло, перебирая ногами, подталкиваемая Андреем, поплелась к выходу.
Тамара поглядела вслед. А ведь она права! Повернула голову, встретила взгляд Вадима.
— Нам тоже пора! — отодвинул, пустую тарелку, Вадим Евгеньевич. — Я распорядился, девчата уберут.
Тамара поднялась, оправила платье. Да, Галка права! Не стань Надежды, дело об убийстве быстро бы уладили.
* * *
Варвара Михайловна, намочила полотенце в миске с водой, отжала, положила на лоб Наташе.
— Уже который час лежит без движения!
Люба не ответила. Прислонившись к спинке старенького кресла, закрыла глаза. То ли дремлет, то ли думает.
— Выходит, я самая сильная! — тихо произнесла старушка. — Я должна за всеми ухаживать! Заботиться! А ведь мне уже не шестнадцать! На меня нельзя надеяться! Одна лежит, другая! Всем плохо! Одной только мне хорошо! Ступить не могу! — Наташа застонала.
— Наташенька!? — бабка приложила ладонь ко лбу внучки. — Горит огнем! — пригладила волосы надо лбом девушки. — Что ж ты так убиваешься! Как же мы жить станем без тебя! Бог дал, Бог забрал! И ничего теперь не поделаешь! Значит, так ему угодно! Значит, так надо!
— Оставьте, ее, мама! — прошептала Люба. — Спит после укола, и пусть спит! Ваши советы и утешения, ей сейчас ни к чему!
— Любонька! Как ты, дорогая! — забыв обиду, на молчание дочери, повернулась к ней Варвара Михайловна. — Что тебе подать? Валидол?
— Ничего не нужно, мама! Прости, если можешь! Не могу я беседу вести. Уже поздно!
— Голодная! Не ела ничего за весь день!
— Не хочу! Лечь хочу! И умереть!
— Не говори так, глупая! Грех!
— Пойду спать! — поднялась Люба. — И ты ложись! Настанет утро, будем думать, как день прожить!
Девчонки окружили стол.
— Быстро все разбежались! — откусив большой кусок от пирожного, с полным ртом, проговорила, Люда.
— Это же поминки, а не день рождения! — облизнула Зина, короткие толстые пальцы, успев съесть кусок жирной селедки.
— Ну и хорошо, что все разошлись! — собрала грязные тарелки в стопку, Лена. — Вон сколько всего осталось, разберем.
— Чур, пирожные, не брать! Я меньше всех съела! — подвинула блюдо с пирожными к себе, Аня.
— Злые вы, девчонки! — вздохнула Маша. — Мне, лично ничего не хочется. Как на тетю Надю посмотрю, кусок в горло не лезет!
— Она ничего не ела! Черная вся, будто обгорела, как Сережка. Смотреть страшно! — округлила глаза, Зина.
— Ой, типун, тебе на язык! — махнула на нее руками, Маша. — Она очень красивая. Просто, горе никого не красит. Конечно, лицо у нее, изменилось, серое стало.
— Во всем черном одета, будет ходить по городу, людей пугать. Два дурачка теперь у нас в городе станет, Степка и она.
— Что ты мелешь, балда! — стукнула кулаком по столу, Маша. — Надежда Ивановна не дурочка. Все
