— Ой, тяжко мне! — Люба оттянула ворот свитера, тяжело задышала. Потом вдруг уронила голову на стол, тело ее обмякло, и съехало на пол.
— Доченька, Любаша! — бросилась к ней Варвара Михайловна, подняла ее голову. Из открытых губ Любаши вырвался хрип. Сердце схватило. Не иначе, инфаркт! — Погоди, я скорую вызову! Сейчас, потерпи, Любонька! — она оперлась рукой о пол, встала, метнулась в комнату. Набрала номер.
— Скорее, приезжайте. Сердечный приступ! — прокричала в трубку. Открыла дверь в прихожей, вернулась в кухню, склонилась над дочерью.
— Господи! Что ж такое!? Скорее бы приехали!
Скорая приехала быстро.
— Пульс прослушивается слабо! — врач раскрыл ящик, набрал лекарство в шприц, ввел в вену. — Несите в машину!
— Я не могу поехать с вами! Внучку дождусь, она приедет! — Варвара Михайловна поняла, сил встать, у нее нет, тело онемело.
— Вам помощь нужна?
— Мне ничего не нужно! — Варвара Михайловна взглянула в глаза врачу умоляющим взглядом. — Ей помогите! Спасите!
— Сделаем все, что в наших силах!
Варвара Михайловна осталась сидеть на табурете, словно связанная по рукам и ногам. В голове звенит. Заложило уши.
Наташа удивилась открытой настежь двери в квартиру.
— Бабуль! Ты где!
—Маму в больницу увезли! — по сморщенным, старческим щекам покатились слезы.
— Когда!
— Полчаса назад! Сердце! Давление подскочило!
Наташа выскочила на лестницу.
— Постой! Поешь! — крикнула вслед ей бабуля. Но девушка уже бежала по улице.
— Скорее! — шепчут ее губы. — Вот и здание больницы. Дорожка к неврологическому отделению, коридор, словно кто подтолкнул ее ко второй двери слева.
— Мама! — бросилась Наташа, к матери. Накрыла ладонью, лежащую, поверх одеяла, руку. — Мамочка, я здесь! Посмотри на меня!
Люба, будто издалека услышала голос дочери. Веки отяжелели, не поднимаются. Пошевелила онемевшим языком, но не смогла произнести имя дочери.
— Кто пустил в приемный покой посторонних! — раздался за спиной Наташи, резкий голос. — Женщину в реанимацию! Девочка, уйди отсюда! — мужчина в белом халате, сжал плечо девушки.
— Это мама моя! Я не уйду! — Наташа побежала за каталкой увозившей, Любу по коридору. Створки дверей, с надписью: «Реанимация» резко захлопнулись перед Наташей.
Девушка села на стул у стены. А я радовалась сегодня, что все налаживается. И все рухнуло. Только бы мама поправилась!
Мимо нее пробежала медсестра.
— Здесь нельзя сидеть! — последние слова, которые услышала Наташа. Потемнело в глазах, приступ тошноты подкатил к горлу, сильно заныло внизу живота.
Надежда Ивановна закрутила тугую повязку на голове больного.
— Надо же так удариться! Хорошо, не виском. До чего пьянка доводит!
— Не сердись, сестричка! — встал больной. — День рождения отмечали!
— Могли закончить праздник в морге!
Надя вымыла руки, вытерла полотенцем. Увидит Георгий Львович, бранить станет! А я не могу! Сердцем отдыхаю, когда с больными общаюсь.
— Надежда Ивановна, там девушка в родильном! Кажется та, что к вам приходит. Ее возле реанимации нашли, без сознания! — заглянула Маша в процедурную.
— Наташа!? — женщина побледнела. Только этого не хватало! Выскочила из отделения, побежала по дорожке, перепрыгивая через лужи. Ей ведь еще рано рожать! Что она здесь делала? Почему не пришла ко мне?
— Где девушка, которую подобрали в реанимации? — крикнула Надя, едва перешагнув порог родильного отделения.
— В палату положили! Укол успокоительный сделали. Она в коме! Не приходит в себя. Врач, говорит, роды могут начаться! — дежурная медсестра, не мигая, глядит на Надежду Ивановну. — Плохая совсем!
— У нее срок не вышел!
— Ну да. Врач так и сказал.
— Ее на сохранение надо! — Надя поправила на голове колпачок. — Я пройду!
Дежурная кивнула.
Надя потянула ручку двери, с надписью «Главврач».
— Федорова, в какой палате!
— Надежда Ивановна, не беспокойтесь! — Борис Николаевич встал из-за стола, подошел к женщине. — Возле нее дежурная медсестра. Не исключена возможность преждевременных родов.
Надя вбежала в палату. Бледное лицо девушки, разметавшиеся по подушке волосы.
— Наташенька! — она взяла руку девочки. Наташа не шевельнулась. Наклонилась, прижалась губами к влажному лбу. Подвинула стул, села возле постели. — Господи, не дай ей умереть! Прошу тебя! Сохрани ребенка! Как я жить стану, если лишусь последней надежды в жизни. Сына потеряла. А теперь и внук в опасности! Сохрани ей жизнь! — шепчет Надежда Ивановна.
Наташа слабо пошевелила пальцами в ее руке.
— Наташенька! Слышишь! Это я, тетя Надя! Я с тобой!
Девушка тихо застонала.
— Врача! Скорее! Она пришла в себя! — Надя вскочила со стула, распахнула дверь. Вернулась к постели Наташи.
— Очнись, девочка! Живи! Ради малыша! Ради меня! Не уходи! — слезы покатились по ее щекам.
— Успокойтесь! Не кричите! — подбежала Вера Никитична. — Надежда Ивановна! Что вы здесь делаете?
— Это невестка моя! — прошептала Надя. — Она от сына моего рожает!
— Ох, эти малолетки! Когда только успевают! — покачала головой врач.
— Так я останусь! Можно! — Надежда устремила на Веру, наполненные слезами, глаза.
— Дежурить возле нее будете! Так ей не нужен никто! — она положила ладонь на низ живота девушки. — У нее, похоже, роды начинаются. Света! — обернулась к медсестре, стоящей, словно страж у двери. — Каталку, быстрей! В родильное!
Санитары уложили Наташу на каталку, повезли по коридору.
Надежда побежала следом.
— Сюда нельзя! — остановила ее в дверях Вера. — Жди, мы попробуем спасти, хотя бы ребенка.
— Так, серьезно! — Надя приложила ладонь ко рту, сдерживая крик. Неужели, жизнь Наташи под угрозой? Не может быть!
Вера Никитична склонилась над девушкой.
— Готовьте кесарево!
Наташа тихо застонала.
— Может быть, она очнется? — медсестра посмотрела на врача.
— Мы не можем ждать! Начинаем!
Вера сделала надрез. Коснулась маленького комочка.
