армию. Хотя моя профессия достаточно важна, чтобы закончить образование.
— И что это за профессия?
— Такая же, как и у моего отца, — профессия юриста.
— О да, конечно. Вы говорили мне, — Граф с сожалением подумал о том, что молодой человек выбрал столь буржуазную профессию, но если здраво рассудить, то все профессии являются буржуазными. Он вздохнул и напомнил Филиппу, что они собирались сыграть в шахматы.
Дети в Темперли между тем жаждали увидеть Романтичного француза мисс Черитон и услышать из его собственных уст историю о нападении на Пустоши. Когда Сара посчитала, что раненый достаточно окреп, чтобы выдержать подобное нашествие, она решила навестить вместе с детьми старого эмигранта.
Но конечно, для Сары и ее детей было немыслимо отправиться к нему без Мелиссы, а потому в маленький дом мисс Черитон снова была отправлена карета с запиской. На этот раз мисс Черитон решила сопровождать свою племянницу, чтобы своими глазами убедиться в выздоровлении француза.
Сара с гувернанткой и дети пошли через парк, а мисс Черитон и Мелисса, подъехав к дому в экипаже, обнаружили, Что мистер Бьюмонт и Филипп, которого брил цирюльник, находятся наверху, а Софи Форсетт занимается с графом французским языком.
На самом деле у мисс Софи не было никакой нужды учиться французскому у графа: она и так прекрасно им владела. Но это давало ей возможность зайти к Жанне на кухню и незаметно сунуть деньги под вазу, стоящую на камине. Софи была мягкой, добросердечной девушкой, и это было все, что она могла сделать для утешения старого эмигранта.
Филипп выглядел более красивым, чем обычно, когда спустился вслед за мистером Бьюмонтом вниз, склонился над ручкой Мелиссы, а затем ее тети и сделал им комплименты в своей обычной красноречивой манере по поводу их внешности и нарядов. Его лицо отличалось интересной бледностью, а повязка вокруг коротко остриженной кудрявой головы придавала ему еще более романтичный вид. И когда из маленькой гостиной вышла Софи, закончив свои занятия, Мелисса кисло отметила про себя, что молодой француз приветствовал ее с таким пылом, будто она была самой красивой девушкой в округе. Мелисса вспомнила отзывы Тэма о французских офицерах в Доувертоне и о том, что они не относятся серьезно к девушкам, не имеющим денег, и взглянула на мистера Бьюмонта, чтобы посмотреть, как он воспринимает встречу между его новым другом и девушкой, из-за которой он приехал в Дав-Тай. Но Бьюмонт лишь мрачно улыбался, слушая чепуху, которую нес Филипп. А когда вошла Жанна и сообщила, что ее светлость и дети переходят через деревенский мост, все встали и пошли их встречать. В этот момент мистер Бьюмонт и Мелисса на минуту остались одни. Он не смог удержаться от замечания, сказав с ироничной усмешкой, что Филипп Кадо — опасный парень для леди. Мелисса с ним согласилась.
— Он высказывает всем такие восторженные комплименты, — добавила она. — Даже самым некрасивым…
Бьюмонт задумчиво посмотрел на нее и не стал делать вид, что не понял направленности ее высказывания.
— Но никто из друзей мисс Софи не считает ее некрасивой, — заметил он. — Ее лицо отражает ее характер — самый замечательный из тех, которые я встречал у молодых девушек ее возраста.
«О, дорогой! — подумала Мелисса. — А ветер и на самом деле дует в этом направлении!» Вслух же снова выразила согласие, хотя глубоко внутри еле сдерживала слезы.
Филипп Кадо, стоя рядом с графом, мисс Черитон и Софи в маленьком садике Жанны, смотрел, как приближаются гости из Темперли.
Филипп думал о том, как красиво смотрится эта маленькая группа: хрупкая, нежная мать с пятерыми детьми, и даже толстая, одетая в темное гувернантка добавляла ей пикантный контрастный оттенок. Но глаза лейтенанта неотрывно следили за Сарой, и никакие пустые комплименты не приходили ему в этот момент в голову. Он с горькой завистью думал о ее муже — этом большом, шумном, непонятном англичанине — и удивлялся тому, как может этот мужчина, имея такую жену, как Сара, ежедневно и ежечасно не благодарить за это Бога.
И вот она уже в саду, протягивает ему руку, и улыбается, когда он подносит ее к своим губам, и спрашивает его, как он себя чувствует, и говорит, как рада видеть его в лучшем состоянии.
В первый момент, когда дети были представлены лейтенанту, они замолкли от смущения, но вскоре его дружелюбие развязало им языки, и они все разом заговорили. Дети хотели знать, как выглядел разбойник. Был ли он большой, черноволосый и грубый, как цыган? Болит ли рана лейтенанта и много ли из нее вытекло крови? Какое-то время ни мать, ни гувернантка, ни Мелисса не могли направить разговор в менее кровавое русло, и тогда Софи сказала, что она, пожалуй, пойдет, пока ей не стало дурно от подробностей нападения на мистера Кадо.
— В таком случае, мадемуазель Софи, — серьезно произнес Филипп, — вам не следует выходить замуж за военного человека.
Софи весело рассмеялась, а Мелисса с досадой подумала о том, что этот гадкий утенок скоро расправит свои крылья. Она поймала взгляд, которым Софи обменялась с лейтенантом и мистером Бьюмонтом, и вспомнила о точно такой же ситуации в библиотеке, при которой присутствовал Фрэнк Вудкок, и не знала, как ей все это понимать.
— Но что заставило вас предположить, — проговорила Софи, — что я собираюсь сделать это?
— В жизни все может случиться, мадемуазель, — галантно промолвил Филипп, — с такой леди, как вы.
— Тогда я оставлю вас на растерзание детям, — засмеялась Софи. — Это единственное, чего вы заслуживаете.
Вскоре Эдвард Бьюмонт повез ее домой в Дав-Тай, а на лейтенанта обрушились новые вопросы детей.
— Грабитель был огромный и сильный, как лев, — поведал им француз. — Правда, я не видел его, потому что он набросился на меня сзади. И рана у меня конечно же болит. Ведь мама говорила вам, что, когда они с мадемуазель Мелиссой нашли меня в парке, Я мучительно стонал… Я стонал, мадемуазель Мелисса? Скажите им.
— О да, он жутко стонал. — Мелисса присоединилась к игре, хотя обнаружила, что лейтенант ей нравится гораздо меньше, чем раньше. — Но мы не слышали этого, потому что он перестал стонать, когда мы появились на поляне.
— А разве я не истекал кровью? Разве не было вокруг меня кровавых луж, таких огромных, что можно было наполнить корыто, в котором стирает Жанна?
— Конечно, монсеньор…
Затем граф заметил, что не следует утомлять его гостя излишними разговорами, и велел Филиппу расположиться в шезлонге в гостиной, а Жанне приказал принести мороженое для детей и шоколад для леди.
Потом Мелисса пошла вместе со своей тетей и детьми в маленький кабинет графа, и он еще раз показал им свою музыкальную шкатулку — забавную вещицу, которая не переставала радовать детей Темперли.
Сара обнаружила, что осталась с лейтенантом наедине, и у нее возникло странное ощущение, что она знает его всю жизнь.
— Не правда ли, монсеньор Эстобан — замечательный человек? — спросила она.
— Он замечательный старик, — отозвался лейтенант, — великодушный и благородный, хотя поначалу его изысканные манеры заставляли меня чувствовать себя невоспитанным грубияном. Но теперь он простил меня за то, что я служил императору, и обращается со мной как с почетным гостем.
— А Жанна? Надеюсь, она лучше к вам относится?
— О да. Мадам и я — большие друзья.
— Она больше не выбрасывает еду, которую вам присылают?
— Напротив, пичкает меня так, будто я — поросенок, которого на следующей неделе повезут на рынок. — Филипп улыбнулся, глядя в ее глаза. — Я не поблагодарил вас до сих пор за все, что вы сделали для меня, леди Темперли, но благодарность живет здесь… в моем сердце.
Она взглянула на него сияющими глазами.
