— Я со всей душою… чем богаты — тем и рады. Велел жене делать пельмени. Коням нашим задал корму. Но тоже неохотно, словно из-под палки, после того, как Осип попросил.
Скуповатый человек и, по-моему, не совсем искренний: учитывает, что белые идут за нами по пятам. Мне больше нравятся его соседи. Они держатся с нами свободно, просто. О чем хотят о том и спрашивают. Иные интересуются, можно ли записаться в Красную Армию, в наш полк?
В последние дни я несколько раз слышал вопрос о том, как вступить в Красную Армию? Спрашивают не только рабочие, но и крестьяне. На нашем пути стали чаще попадаться деревни. Есть где погреться, есть чем покормиться. Мужики в большинстве на нашей стороне Это видно по тому, как встречают нас, как делятся продуктами, хотя, конечно, знают, что мы отступаем,
Да, отступление продолжается. Мы движемся к Чусовскому заводу и думаем уже не столько о тех белых, которые идут за нами по следу, сколько о тех, что наступают на Лысьвенский завод и рвутся к Чусовой. Нас торопят: еще вчера полку велено было прибыть на станцию Чусовую, собраться в деревне Камасиной на отдых и формирование. Но отдыхом что-то и не пахнет. Вместо погрузки в вагоны полку вчера пришлось оборонять позицию у станции Вижай, чтобы дать возможность вывести составы из Теплой Горы и пропустить отходящие части.
Я ехал вместе с комиссаром полка верхом.
Если бы кто-нибудь спросил: «Хочешь ехать на лошади или в теплушке?» — ответил бы не задумываясь: «На лошади». На воле, по-моему, лучше. Несмотря на мороз. Едешь лесом — кругом высоченные, покрытые снегом ели, сосны. Посмотришь на макушки и кажется, они в самое небо упираются.
Видел косачей и даже одного глухаря. Ружьишко бы…
Ставлю точку. Хозяйка зовет на пельмени.
Все завертелось так, что и понять трудно. Поздняя ночь. Нахожусь на разъезде № 103 и пытаюсь разобраться, что происходит, восстановить в памяти все, как было, по порядку. Лысьва с 10-го числа — у белых.
Разъезд № 103 недалеко от узловой железнодорожной станции Калино, а си а в 14 верстах от Чусовского завода. Нашему полку с остатками Лесновско-Выборгского и 58-го Владимирского, а также с новым бронепоездом товарища Гордеева приказали перейти в наступление и отбить у белых Лысьвенский завод.
Белые подошли почти вплотную к железной дороге. Если перехватят ее, отрежут наши части и эшелоны, которые находятся на станции Чусовой.
Положение на разъезде неважное. Наш 1-й батальон подошел вчера днем и укрепился. 2-й батальон прибыл вечером, не успели утром отрыть окопы, как увидели, что прямо на их позиции бегут какие-то перепуганные насмерть люди. Оказывается, это части Лесновско-Выборгского полка бросили деревню Новиковку и отступают в панике.
Почему?
Сказались утомление, потери, непрерывные бои. Лесновско-Выборгский полк не раз попадал под сильные удары врага и в нем осталось всего несколько сотен человек. В этом главная причина. Дело там зашло слишком далеко. В полку появились паникеры и даже дезертиры.
Наш 2-й батальон вместе с дрогнувшим полком послали взять Новиковку обратно. Но паника хуже заразной болезни. Батальон не сумел ни остановить Лесновско-Выборгского полка, ни отбить Новиковку.
После этого в бой за Новиковку был брошен наш 1-й батальон, и он занял деревню без единого выстрела. Теперь выяснилось, что утром в Новиковку зашла лишь разведка белых. Значит, не одна сотня бойцов бежала от десятка разведчиков. Вот что такое паника!
1-й батальон под командованием товарища Сарафанова не ограничился одной Новиковкой. Мы заняли также деревню Заталую, а маршевый — деревни Косачи и Топорки. Все, казалось бы, складывается хорошо.
Расположились на обед. К 1-му батальону подъехала кухня. Красноармейцы с котелками побежали за супом. Вдруг слышим, у самой околицы стрельба. Оказывается, прибывший вчера из Перми маршевый батальон ни с того ни с сего ушел из Косачей и Топорков. В этом батальоне дела не лучше, чем в Лесновско-Выборгском полку. Но, в отличие от выборгцев, его люди в боях совсем не участвовали и свиста пуль еще не слышали…
Побросали мы котелки и опять схватились за винтовки. Несмотря на неожиданность, белые не добились успеха. На поле боя они оставили пятнадцать трупов. В их числе был и командир 7-го Кузнецкого полка капитан Щеткин. У него в сумке нашли ценные для нашего штаба документы.
Одна из рот маршевого батальона с перепугу сдалась белым в плен. Мы ее выручили, отбили у врага и немного улучшили положение у разъезда.
Но мне по-прежнему неспокойно. Никто не знает, что нас ждет завтра. Отсутствует связь с Калино, где остался наш 3-й батальон. Оттуда доносится сильная артиллерийская стрельба.
Как-то вяло и бестолково идут дела…
На улице чуть теплее, Без конца валит снег, наметает сугробы. Лыж у нас по-прежнему нет и белых халатов тоже.
Чувствую сильную усталость. Ложусь спать.
Положение стало яснее, но нисколько не легче.
Вчера поздно ночью белые заняли станцию Калино. Комбат-3 товарищ Григорьев рассказываем что ожесточенный бой за нее шел весь день и почти всю ночь. Чусовая еще у нас.
Сегодня утром у разъезда № 103 наш полк занял оборону. Белые опять атаковали Новиковку, но безуспешно. Однако в другом месте им удалось сбить заставу, проникнуть на четыре версты к нам в тыл и взорвать железнодорожное полотно. Штаб полка, 1-й батальон, три железнодорожных состава оказались отрезанными. Оставался лишь один путь — через занесенный снегом лес, по целине.
К утру линию исправили, и днем комиссар приказал мне добраться до Селянки, выяснить, как там дела. Эта станция у нас в тылу и на ней должен был находиться наш 2-й батальон.
Доехал в Селянку без приключений на паровозе с двумя теплушками. Но едва прибыл туда, как сразу же попал в бой. Станцию атаковали белые.
Нас хорошо поддерживали пулеметчики. Но и белые сильно напирали.
На наше счастье, появился бронепоезд имени товарища Ленина. У него три орудия и пятнадцать пулеметов. Бронепоезд, обстреливая белых, двигался то вперед, то назад, и они вынуждены были залечь на опушке леса.
Завязалась перестрелка. Откуда-то из-за леса в нашу сторону летели тяжелые снаряды.
Так мы воевали час, другой, третий. Вдруг по цепи крик:
— Не стреляйте! Белые в плен сдаются!
Смотрим, идет солдат, поднял руки. Мы наготове — мало ли чего можно ждать от беляков. Потом появилось еще шестеро. А один умудрился сдаться в плен бронепоезду: подошел к самому полотну, дождался паровоза, замахал рукой. Машинист притормозил, и солдат вскочил на подножку.
У пленных вид измученный. Они в кожаных сапогах. Дрожат, зуб на зуб не попадает.
Но ведь и мы одеты не теплее, и нас мороз пробирает до костей. Однако никому и на ум не приходит сдаться в плен.
Мы знаем, за что бьемся, и ради своей ясной цели готовы терпеть любые невзгоды. А во имя чего белым солдатам мучиться?
Пленные рассказали, что их еще утром погнали в цепь и велели любой ценой взять Селянку. Сначала они потеснили наши заставы, продвинулись к станции. Но здесь застряли…
Пока беседовал с пленными, усилилась стрельба со стороны Комарихинской. Потом вдруг все стихло. Оказывается, белые попали между двух огней. Незаметно, лесами, к ним в тыл зашел Путиловский кавалерийский полк под личным командованием комбрига товарища Акулова. Беляки не выдержали такого удара и пустились наутек.
Наши кавалеристы, воспользовавшись охватившей врага паникой, вышли к деревне Кутамышской.
