Избранная проза и переписка

И ночью пела музыка повсюду,
Июльской ночью был иллюминован
Весь город разноцветными огнями,
Над головой Мадонны цвел венок
Из розовых и голубых тюльпанов
И щедро освещенный изнутри.
Красивейшие девушки плясали
Какие-то смешные менуэты,
Послушавшись надменных старичков:
Им бабушки сегодня говорили,
Что в «наше время» чтили посвященья,
Написанные в плюшевых альбомах
Поэтами, влюбленными в прелестниц
Наутро после первой вечеринки…
И даже сын подвыпившего мэра
Спустился к площади с написанною одой
И долго декламировал экспромты
И говорил с поэтами о стиле,
А барабанщик (что еще доныне
Все новости протяжно выкликает
В таких средневековых городках)
Прилежно отбивал при этом такт
Своею деревянною ногою…
И вправду небывало хороша
Была луна под каждою аркадой,
Влюбленные туда толпой сбегались,
Как никогда в любви до гроба клялся
Аптекарский кудрявый ученик.
И радио из центра пело сладко
О Фаусте, о бедной Маргарите,
Скороговоркой бормоча рекламы…

5

К утру возникли новые легенды,
Гуторили торговки на углах
О том, что злая дочка фабриканта
С длинноволосым уходила в лес
И что за ним по росному простору,
Как белый плащ, крыло проволочилось,
Туманный след оставив на лугу —
И все поверили в крыло поэта,
И вспомнивши — в измятый хвост гадалки.
Рассказывали, будто часовщик —
Тот опочивший пресловутый мастер,
Сегодня ночью с прочими плясал
И, хныча, подходил ко всем поэтам
И каждому хотел открыть секрет…
И что потом он побежал на башню
И долго разговаривал с собою,
А в полночь все часы остановились,
Апостолы над площадью застыли
И развели в последний раз руками.
Глядите, до сих пор они стоят
И до сих пор еще не рассветает…
Мадонна со столба спускалась тоже,
Снимала электрический венок,
На головы влюбленным возлагала
И что-то говорила о поэтах,
Но те, устав, ложились у колонны
И крепко, непробудно засыпали,
Как после утомительной победы,
Все на боку, а на спине — никто.
(Должно быть, чтоб крыло не затекало…)

6

А в сумраке, в густеющем тумане,
Сказало радио: «Вставайте. 7 часов
И 5 минут. Гимнастика. Вставайте».
Тогда за этой площадью уснувшей,
За толпами смятенных горожан
Раздался шаг солдат, несущих помощь,
Идущих арестовывать мятежных…
На ратуше очнулся часовщик,
Он был похож на нищего-пропойцу,
Что ныл у двери каждую субботу.
Он свесился испуганно над станом,
Он стал похож на древнюю химеру,
И звал очнуться грезящих поэтов:
«Идите биться, биться до конца!»
Апостольские целовал одежды,
Их деревянные прямые складки
И плакал, и молил их всем о чем-то.
Но тут с трудом опять часы пробили,
Как бы борясь с туманным наважденьем,
Апостолы прошли неверным шагом,
К серебряным воротам направляясь,
Но оступились сразу все 12