Ну, вот. Теперь у меня есть атлас звезд семьдесят первого года выпуска. Подумать только, небо было таким тридцать три года назад. Не так уж оно и изменилось, я вам скажу. Во всяком случае, Большую Медведицу я нашел. И Сириус тоже.
— Ну что? Двинем в магазин, купим фишек штук двадцать? — предложил Пальма. — А то молодое поколение их даже в руках не держало. Досадный пробел, который надо заполнить. Верно я говорю?
Это я — молодое поколение? По сравнению с Пальмой я, конечно, очень молодое поколение, что там говорить.
Мы купили в киоске двадцать одну фишку, чтобы всем досталось поровну, по семь. Я с интересом рассмотрел всех нарисованных там покемонов, а некоторых даже узнал. Точнее, двух. Пикачу и Мяута. Больше никого. Я их совершенно не запоминаю. Вот Глеб знает все сто пятьдесят.
— Да легко запомнить, — смеялась Юлька. — Вот, смотри. Это Мью. А вот Райчу.
— Юлька, не старайся, я не запомню, — улыбнулся я. — Я это никогда не запомню.
— Пальма помнит теорему косинусов, а ты не можешь запомнить полтора десятка покемонов, — удивлялась девочка. — Неужели это сложнее косинусов?
Я представил, что было бы, если бы мы в школе сдавали зачет по покемонам, и нужно было бы перечислить их всех. Я бы точно срезался. Хорошо, что такого зачета нет.
— Да нет, не сложнее… Просто не запоминаются. Смотри, вон Наташка. Да?
— Точно. А где футболист?
— Да вон же, смотрите, — показал Пальма. — Вон сидит, выигрыш считает.
Пальма ошибся. График не считал выигрыш, он вообще не играл. Он только немножко наблюдал за друзьями. Я понял, что настроение у него сейчас примерно такое же, как у меня. Бедняга.
Когда мы подошли к нему, он довольно безрадостно поднял голову и посмотрел на нас.
— Что, Бэкхем? Пойдем, сыграем?
— Что-то не хочется…
— Да пойдем. Зови Наташку. Нельзя все время думать о плохом.
Мальчик опустил голову. А потом достал из кармашка картонный кружочек.
— Март, а ты совсем никогда не играл? — спросил Пальма.
— Правда.
— А сейчас сыграешь?
— Как я буду играть, меня же не видно, — буркнул я.
— Блин, точно. Ну… а посмотришь? Мы поиграем?
— Да пожалуйста. Вы поделите их на троих, так будет проще выиграть.
Юлька усмехнулась.
— Ты кого учишь? Я вообще профессионал.
Я не поверил самоуверенности Юльки, но она оправдала себя. У нее остались все свои семь фишек, и еще она выиграла столько же. Пальма проиграл все свои фишки и стал занимать подряд у Юльки и Графика. Я легонько толкнул его ногой.
— Ты так все спустишь. Пускай Юлька играет.
Пальма отмахнулся, но продув все фишки Графика, психанул и уселся на скамейку рядом.
— Она меня везде опережает, — пробурчал он.
— Еще не вечер, — в таком же шутливом тоне подбодрил его я.
Мы вдвоем смотрели на Юльку. У нее довольно ловко получалось, лучше всех. Наверное смешно смотреть на группу людей от семи до пятнадцати лет, набившихся в тесный круг и швыряющих об асфальт цветные кружочки. Во всяком случае я дал себе слово не играть на виду у кучи людей.
— Сейчас все выбью, — предвкушал График. Он наконец развеселился, после того, как выбил стопку из тридцати фишек. Это пока было самым большим выигрышем. Ему и сейчас выпало бить первым, и в руках он держал толстенькую пачку из двух дюжин фишек. Он ударил, и на первый взгляд совсем неплохо, но оказалось неудачно. Фишки разлетелись и покатились в разные стороны. График переловил их всех, кроме одной. Она закатилась под крыльцо. Мальчик попытался дотянуться до нее, но ничего не получилось.
— Пальма, помоги пожалуйста, — попросил он. — Перебивать надо. Достань?
Пальма встал со скамейки и, нагнувшись, засунул руку под крыльцо. Я взял атлас под мышку и подошел к нему. Он сосредоточенно ковырялся под крыльцом.
— Что, укатилась? — спросила Юлька. Пальма покачал головой.
— Да нет, вон она, я ее сразу нащупал, — мальчик выудил фишку из-под крыльца и тут же снова просунул руку внутрь.
— А что там?
— Не пойму сам… Сейчас достану…
Он аккуратно зацепил это самое нечто и вытащил его, зажав двумя пальцами.
— Ого, — вырвалось у Юльки.
Это был потертый кожаный кошелек с отлетевшей кнопкой.
— Как он там оказался? — удивился я.
— Да мало ли как. Выронил кто-то.
— Что, под крыльцо выронил?
— Ну, может, ветром снесло. А может, кто-то ногой задел.
— А может, спрятал, — предположила Юлька. Пальма раскрыл кошелек.
В нем было немного денег — триста рублей и мелочь.
— У, а я понадеялся, что здесь штука баксов… — притворился огорченным Пальма. А я чуть было не ляпнул, что жалеть не о чем — у него дома полтора миллиона.
— Интересно, чей, да?
Я пожал плечами. Интересно. Может, этот разиня потерял кошелек уже несколько лет назад.
Я представил, как я обрадовался бы, если бы мой кошелек, который я давно посеял, мне принесли и отдали. Даже если без денег. Главное — внимание.
— А… там нету визитки какой-нибудь? — брякнул я. Юлька с интересом посмотрела на меня.
— А если он живет где-нибудь в Самаре? — задала она законный вопрос. — Я туда не поеду.
— А я, между прочим, ничего и не говорю.
— Чего это вы удумали?! — возмутился Пальма. — Я тоже никуда не поеду. А вдруг он уже умер? Или переехал? Или еще там что-нибудь?
— Да не волнуйся… Никто никуда не едет. О, фотография, смотрите.
Я достал из потайного кармашка фотографию. Это был хоть и маленький, но очень красивый портрет молодой девушки. Я посмотрел на нее и задумчиво сказал:
— Ничего нам эта фотка не даст. Только если сзади нет ее имени.
Юлька перевернула фотку.
'Света' — прочитал я. Очень содержательная информация. А почерк прикольный. Такой каллиграфический, у меня такого никогда в жизни не было и не будет.
— Ну что? Вот тебе имя. Теперь мы знаем, что эту растяпу зовут Света. Ну и что?
— Вряд ли, — сказал Пальма. — Юлька, ты бы положила в бумажник свою фотографию? Это, скорее, кошелек ее парня или какого-нибудь воздыхателя.
Логика в Пальминых словах была. Во всяком случае, я бы точно не стал класть в кошелек свою фотку.
— Я бы положила, — скромно ответила девочка. — Ничего такого.
Значит, никак не вернуть кошелек тому, кто его обронил? Я бы хотел. Можно и в Самару, что такого. Не так уж далеко…
— А больше ничего нет? — почти безнадежно спросил я и вынул из соседнего кармашка проездной талон.
— Счастливый, наверное, — заметила Юлька. — Я собираю счастливые билеты.
— А мне сказала, ничего не собираешь, — справедливо подметил я.
— Да это фигня. Это так просто, для развлечения.
— Несчастливый, — озадачил нас Пальма. — Слева — десять, а справа — семь. Так что никакой
