– Зато когда поймут и отличат, знаешь, что ждет тебя, твою сестру и меня за компанию с вами? Мало шума подняли вокруг этой истории, так хочешь, чтобы вообще полная истерика началась?
– Матушка, никакого шума не будет. Не успеют ничего понять. Я верю, чувствую, что развязка где-то рядом. Пока я побуду там, а Верочка здесь, все прояснится.
– «Побуду..». Так говоришь, будто на курорт собралась. Там такой «курорт», что люди делают все, чтобы туда не попасть, а ты сама предлагаешь там очутиться.
– Другого выхода нет. Сестру нужно спасать. А за решеткой ее ждет верная погибель. Не выдержит она всего этого. Пусть поживет здесь, а я за нее побуду. Это недолго. Несколько дней – и все прояснится, станет на свои места. Она не лжет: вины во всем происшедшем на ней нет, ее просто использовали, подставили, чтобы уничтожить нашего отца. А свою жизнь она лучше осмыслит не в тюрьме, а здесь. Пусть поживет, прошу вас, матушка, благословите…
Игуменья подошла к святым образам, помолилась, потом возвратилась к близняшкам и, глядя на них, снова улыбнулась.
– Если бы не твое платье и все вот это, – она кивнула на Веру, стоявшую перед ней в модных потертых джинсах, такой же потертой футболке, кожаной куртке, – я бы уже сейчас не угадала, кто из вас Вера, а кто Надежда.
Обе стояли перед ней, в ожидании решения покорно опустив головы.
– Значит, хочешь душу свою положить за други своя, то есть за родненькую сестричку? Это хорошо, похвально. А кто будет расхлебывать кашу, когда все выяснится? Какая тень падет на всю обитель? Что подумают? Что здесь какие-то махинаторы, аферисты, обманщики? Или еще похуже? А что подумают сестры, когда увидят и узнают обо всем?
– Матушка, не успеют подумать! – Надежда снова хотела упасть перед настоятельницей, но та удержала ее. – Никто не догадается, зато мы поможем сестре.
– Сестрица твоя должна, прежде всего, помочь себе самой, – игуменья теперь внимательно смотрела на Веру. – «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его», – так святой апостол говорит. В Царство Небесное силою никого не тянут, необходимо собственное произволение и борьба со своими грехами, страстями. А без борьбы тебе ничто не поможет: ни приговор, ни зона, ни монастырь – ничто.
– Бог тебя благословит, – она дала Надежде приложиться к своему кресту. – Что ж, коль ты так слышишь свое сердце, коль оно не обманывает, то пострадай за свою сестрицу, понеси ее крест. А она пусть поживет здесь, побудет несколько дней затворницей, никуда не выходит, подышит нашим воздухом, помолится. Я обо всем позабочусь. А уж коль дело до суда дойдет, то… Да будет воля Твоя, Господи!
Она перекрестила и Надежду, оставив обеих сестер, а сама удалилась на молитву об их судьбе и спасении.
14.
Вера осталась в келье своей сестры совершенно разбитая и опустошенная. Она не знала, что делать дальше: не хотелось ни молиться, ни читать, ни думать, ни спасть, ни жить… Она подсела к столику у окошка и механически взяла несколько листочков бумаги. Потом стала так же механически читать:
Вера – поток света.
Вера – клинок правды.
Веры призыв – это
Быть посреди правых.
Вера – глоток неба.
Вера – раскат грома,
Свежий кусок хлеба,
Угол святой дома.
Вера – комок нервов.
Вера – ручья влага,
Тяжесть креста древа,
Бремя креста благо.
Вера – росы искры
В нежном цветке розы,
