Свет из лампад чистый,
Древних молитв слезы…
«Чьи это стихи? – подумала она – сначала равнодушно, даже не вникая в них, но, перечитав, задумалась. – О какой вере идет речь? Вера – чье-то имя или состояние души? Если состояние, то почему я ничего этого не чувствую? Ни глотка неба, ни раската грома, ни искры росы… Почему для меня вера – пустой звук, а для кого-то…». И стала читать дальше:
С верою жить – просто,
С верою жить – строго,
Если душа просит
Жить и любить с Богом.
С верою жить – вольно,
С верою жить – сладко,
Если душе больно,
Если душе гадко,
Если ее судят –
Судят судом строгим –
Веру твою людям,
Веру твою в Бога.
«С верою жить – вольно, с верою жить – сладко, – мысленно повторила она. – А я, Вера, живу вообще без веры… Такое может быть? Может, раз живу. Вернее, жила, и тоже вольно, сладко, красиво. Так почему же теперь все резко изменилось? Для того, чтобы, все потеряв, я обрела какую-то другую веру? Ведь у меня не было вообще никакой веры, кроме веры во всемогущество нашего папы, его возможности, его власть и, конечно же, в свои силы, свою красоту, популярность. Где теперь все? Папа ничего не может исправить, он оказался бессильным, а я без него – ноль без палочки. Выйду на свободу – никто не захочет общаться со мной, зэчкой. Никакие салоны, массажи, тренировки не возвратят всего, что я имею сейчас: привлекательность, здоровье, бодрость. Выйду больной, безобразной старухой…».
С верою жить – больно,
С верою жить – чудно,
Если вокруг колья,
Если тебе трудно.
Вера – она терпит,
Вера любить учит,
Даже когда треплят
Или когда мучат.
Вера живет кротко,
Пламень страстей тушит,
Даже когда кто-то
Плюнет тебе в душу…
«Почему я никогда не нуждалась в Боге? – продолжала думать Вера, вчитываясь и вчитываясь в написанные мелким почерком строчки. – Почему кто-то без этой веры не может жить, а я могу. Вернее, могла… Почему мы с Надей такие похожие и такие непохожие? Ведь из одной утробы матери, одним молоком вскормлены, в одной семье воспитанные, ни в чем не знали отказа, а такие разные?».
Вера вдруг вспомнила, как их, еще маленьких двойняшек, которыми восхищались все друзья и знакомые родителей, мама приводила в церковь, когда они еще жили в глухой провинции. Они обе – и Вера, и Надежда – удивленно озирались по сторонам, ощущая себя в неком сказочном царстве: настолько тут все было красиво, торжественно, хотя и просто, скромно. Приятно пахло ладаном, свежими просфорками, восковыми свечками. Девочки просили дать им по маленькой свечке, чтобы зажечь и поставить самим на огромный подсвечник в центре храма, но старушка, стоявшая у свечного ящика, выбирала им большие, толстые восковые свечи и, зажигая их, поддерживала детские ручонки, чтобы те не уронили.
