5
Элизабет стояла на нижней ступеньке лестницы, держась за открытую дверь, глаза сонные и удивленные.
— Ты, — сказала она.
Эндрю все вертел чашку в руках, почти лишившись дара речи от смущения.
— Я вернулся, — сказал он.
Она вошла в комнату, и Эндрю зачарованно следил за покачиванием ее бедер, манерой вскидывать подбородок при ходьбе.
— Да, я вижу, — сказала она с легкой улыбкой. — Дай-ка мне чашку, ты ее разобьешь.
С неожиданной решимостью Эндрю спрятал руку за спину.
— Нет, — сказал он. — Я хочу эту чашку. Мы оба пили из этой чашки.
— Это не та, — быстро ответила Элизабет и, так как Эндрю с изумлением поглядел на нее, прикусила нижнюю губу зубами. — Я помню ее, — добавила она, — у нее был отбитый край. Скажи, что ты здесь делаешь?
— У меня есть новости, — сказал Эндрю. Он говорил неохотно. Огромное нежелание говорить охватило его. Сообщи он ей новости, какая была бы у него отговорка, чтобы остаться?
— Их можно рассказать и после завтрака? — спросила она и, когда он кивнул, ничего больше не говоря, начала накрывать на стол.
Только когда они сели, она снова спросила:
— Ты, должно быть, рано встал?
Он утвердительно хмыкнул, боясь услышать вопрос, какие новости он принес.
— Что-нибудь случилось, пока меня не было? — спросил он.
— Нет, — сказала она, — здесь никогда ничего не случается.
— Дверь была не заперта. Ты думаешь, это неопасно?
— Она не была заперта и когда ты пришел в первый раз, — ответила Элизабет, прямо глядя ему в глаза. — Я не хотела, чтобы, когда ты вернешься, тебя ожидал менее радушный прием.
Он пристально посмотрел на нее, словно в мучительной надежде, но ее прямота оттолкнула его. Все, что она хотела сказать, лежало на поверхности, подтекста не было.
— Ты знала, что я вернусь?
Она немного нахмурилась, как бы в недоумении:
— Ну, конечно, это было ясно. Мы расстались друзьями, не так ли?
— Ты очень великодушна.
Ее голос по какой-то причине ожесточил его, но она не заметила его сарказма.
— Я не понимаю тебя, — ответила она. — Ты говоришь головоломками.
— О, я не похож на тебя, — сказал Эндрю. — Я не знаю, что хочу. Ты такая чистая, такая ужасно рассудительная. А я — мнительный.
— Это я — очень чистая? — спросила она. Она отложила нож и, опустив подбородок на руку, с любопытством поглядела на него через стол. — А ты знаешь, например, что я очень хотела, чтобы ты вернулся? Здесь так одиноко. Когда я спустилась вниз в то утро, я расстроилась, что ты ушел. Я почувствовала вину. Я не должна была уговаривать тебя идти в Льюис. Я не имела права заставлять тебя рисковать собой. Прости меня.
Эндрю вскочил из-за стола и, отойдя к камину, повернулся к ней спиной.
— Ты смеешься надо мной, — пробормотал он.
Элизабет улыбнулась.
— Ты и правда мнительный, — сказала она. — С чего ты взял? Нет, мы правда друзья.
Когда он повернулся, его лицо горело.
— Если ты произнесешь это слово еще раз… — пригрозил он. Ее бледное, озадаченное и в то же время спокойное лицо охладило его. — Прости, — сказал он. — У меня был только один друг, и я предал его. Я не хочу предавать тебя.
— Ты и не предашь меня, — сказала она. — Ты оставил свой нож.
— Я думал, он может тебе понадобиться.
— Но ты знал, что он может понадобиться тебе.
Он повернулся спиной и поддел ногой угли в камине.
— Это была глупость, — пробормотал он. — Просто сентиментальность. Это ничего не значит.
— А я думала, это — храбрость, — сказала она. — Я тобой ужасно восхищалась за это.
Эндрю снова покраснел.
— Ты смеешься надо мной, — сказал он. — Ты же знаешь, что я трус, и ты меня презираешь. — Он усмехнулся. — Я предал тебя дважды в Льюисе и предаю сейчас, если бы ты только знала… Не смейся надо мной. Не притворяйся восхищенной. Вы, женщины, — хитрые существа. Только женщина могла все так повернуть. — Он осекся. — Твоя взяла. Видишь, какой успех.
Элизабет поднялась из-за стола, подошла и встала рядом с ним у камина.
— Как ты предал меня? — спросила она.
Эндрю ответил, не глядя:
— Один раз с женщиной.
Наступила пауза. Затем Элизабет холодно сказала:
— Я не понимаю, почему ты считаешь, что предал меня. Возможно, самого себя. А другое предательство?
— В суде стало известно, что это ты приютила меня.
— В суде? — переспросила она. Ее голос дрогнул по непонятной ему причине. — Ты был там?
— Я был свидетелем, — мрачно сказал он. — Не надо похвал. Я оказался там только отчасти из-за тебя. Были и другие причины — вино и проститутка. Что ты на это скажешь?
— Молодец, — ответила она.
Он передернул плечами.
— Ты слишком долго расспрашиваешь. Ты не так хитра, как я думал. Я начинаю привыкать к твоим насмешкам. Тебе пора изменить тактику.
— Эта женщина, — спросила Элизабет, — кто она? Как она выглядела?
— Она мне ровня.
— Мне показалось, ты сказал, что она — проститутка. Скажи, она была красивее меня?
Эндрю в изумлении поднял глаза. Элизабет с беспокойной улыбкой смотрела на него.
— Я никогда не стал бы сравнивать вас, — сказал он. — Ты принадлежишь к другому миру.
— Но я хочу знать.
Он покачал головой.
— Я не могу. Я мог бы только сравнить ваши тела, но, когда я смотрю на тебя, я не думаю о теле.
— А я, конечно, такая же, как все женщины? — печально спросила она.
— Нет. — Его голос неожиданно зазвенел от восторга. — Ты не такая, как все.
— Понимаю. — Ее голос снова был холоден. — Ну-расскажи мне еще о своих предательствах. Почему, полюбив эту женщину, ты предал меня? Я думаю, ты из тех мужчин, с которыми это часто случается.
— Я ее не любил, — сказал он.
— Какая разница? Вы, мужчины, так любите копаться в мелочах. — Она посмотрела на кухонный стол, как до того Эндрю, как будто и для нее он был пристанищем некоего ревнивого духа.
— Что, интересно, чувствовал он? — спросила она.
— А что он хотел: обидеть тебя или, пусть и безуспешно, пытался поступить бескорыстно?
— И то, и другое, — ответила она. — Скажи мне — ты говорил о третьем предательстве. В чем оно?
Момент настал.
— Я пришел сюда, чтобы предупредить тебя, и я все время откладываю это.
— Предупредить меня? — Она вызывающе вздернула подбородок. — Я не понимаю.
