меня всю жизнь мучило желание, чтобы нашлась женщина, которая касалась бы меня так постоянно.
— А если я осмелюсь на что-то большее? — спросила Фэйт, опускаясь ниже.
И это было начало нового исступленного витка блаженства, за которым пришло очередное забытье в непостижимом слиянии душ и тел…
Не сразу проснувшись, Мик резко сел в кровати и только после этого открыл глаза. Через окно в комнату струился яркий свет зимнего солнечного дня. Звонил телефон. Поймав трубку, Мик поднес ее к уху.
— Пэриш слушает.
— В общем, так, старик, — без всякого вступления проскрипел в трубку голос Натана Тэйта, — четверть часа назад нам удалось схватить этого сукиного сына.
Мик проснулся совершенно.
— Схватить? Где? При каких обстоятельствах?
— Этот тип самым нахальным образом снова завалился в ресторанчик Мод и как ни в чем не бывало заказал завтрак. Мод приказала обслужить его, а сама выскользнула из зала и немедленно позвонила нам. Сейчас мы оформляем протокол задержания. Я позвонил в техасский департамент общественной безопасности; полагаю, они официально попросят переслать парня к ним, так что до конца недели мы избавим наш округ от присутствия в нем этого ублюдка. В любом случае можешь передать своей драгоценной Фэйт Уильямс, что ее бывший муженек за решеткой и она может ни о чем не беспокоиться.
Мик швырнул трубку на рычаг и обернулся. Фэйт, приподнявшись, смотрела на него во все глаза.
— Фрэнк арестован, Фэйт.
Фэйт судорожно вздохнула и, зажмурив глаза, закрыла лицо руками.
— Ну наконец-то, — еле слышно вымолвила она.
— Некоторое время ему придется посидеть в кутузке, а затем его скорее всего вышлют под охраной в Техас. Теперь тебе нечего бояться.
Фэйт открыла глаза, и с ресниц ее скатились две слезинки.
— Боже, Мик! — Позабыв о всякой сдержанности, она повисла у него на шее, из груди ее вырвался стон облегчения. — Боже, Мик, у меня словно камень с души свалился.
Мик держал ее в объятиях, прислушиваясь к смеху, смешанному со слезами, и никак не мог отделаться от ощущения, что не все так просто, как он сам только что изложил, и история с ее бывшим мужем ни для Фэйт, ни для него еще не закончена.
— Давай устроим праздник, — предложила вдруг она, вся сияя от радости. — Боже, у меня тысячу лёт не было ни одного праздника.
— Как захочешь, — отозвался Мик. — Устроим вечеринку? Я смогу собрать по такому поводу кучу не кучу, но приличное число людей, причастных…
Фэйт прижала к его губам пальчик.
— Не желаю никаких людей! — хрипло прошептала она. — Хочу праздновать вместе с тобой и ни с кем больше.
За свою жизнь Мик принимал участие в бесчисленном количестве празднеств, праздников и вечеринок по случаю завершения успешной операции, по случаю женитьбы друзей, по случаю рождения их детей. Но никто и никогда не праздновал что-нибудь с ним одним, только с ним. Не было такого случая, и все тут!
— О'кей, — сказал он, подозрительно часто моргая. — Что именно ты хочешь предложить?
Фэйт вдруг покраснела и прикусила губу.
— Вообще-то, со стороны все это должно выглядеть ужасно.
— Что именно? О чем ты?
— Ну-у, ужасно ведь так радоваться из-за того, что кого-то посадили в тюрьму.
Мик улыбнулся и отбросил с ее лба прядь непокорных волос.
— Фэйт, если бы ты после всего пережитого пошла в тюрьму и застрелила его как бешеную собаку, никто, думаю, не осудил бы тебя. А ты стесняешься своей радости.
Фэйт осторожно покосилась на него.
— Ты действительно так думаешь?
— Ну, конечно. Уж по крайней мере маленький праздник по случаю долгожданного избавления от Фрэнка тебе явно не повредит. Ну что касается меня, то за шампанским дело не станет. Но, может быть, нам лучше съездить в ресторан Ларами и там отметить это событие?
— Отлично, но сперва съездим ко мне домой, я переоденусь. Не могу же я ехать в ресторан в таком виде, как сейчас?
А-а, черт, подумал Мик. Нет никакого способа выкрутиться и уйти от ответа. Откинувшись на подушки, он привлек ее к себе, исподволь наблюдая за выражением ее лица, на котором были написаны ожидание и радость.
— Фэйт, боюсь, что с переодеванием ничего не выйдет. Фрэнк всю твою одежду… попортил…
Радость поблекла, уступив место слишком знакомому страху.
— Попортил?.. — с дрожью в голове спросила она. — Неужели всю? Конечно, ее там не так много, и я смогу… Как, всю мою одежду?
Она закрыла рот рукой и стала бледнее мела.
— Что он с ней сделал? Сжег? Однажды уже так было… Так он ее сжег?..
Мик стиснул зубы и отвел глаза в сторону.
— Он ее… порвал в клочья, — после некоторой паузы сказал он, ухватившись за слово «порвал» вместо другого — «порезал». — В любом случае, это не проблема. Одна смена одежды у тебя есть, а перед рестораном мы вполне можем заехать в магазин готового платья и купить тебе что-нибудь новенькое.
— Мик, — оборвала она его вдруг, и он увидел, как по щекам ее заструились слезы.
— Да, пусть Дочь Луны говорит, — полушутливо сказал он, осторожно поглаживая ее по голове.
— У меня такое ощущение, что этот ужас никогда не кончится. Никогда!
— Кончится. Поверь моему слову. В конце концов его уже поймали, и он сидит в тюрьме.
— Он и раньше сидел в тюрьме, но и тогда я не чувствовала себя в безопасности.
Против такого довода возразить было трудно.
— Я тебя понимаю, — сказал Ник угрюмо. — И на это могу сказать тебе одно: положись на меня.
— На твоем месте я бы обязательно взял этот свитер, — объявил Мик, подходя к примерочной. Лицо приторно улыбающейся продавщицы тут же перекосилось, словно она проглотила жабу. Только слабоумный не прочел бы в ее гримасе ужас и отвращение к этому верзиле индейцу, с которым такой маленькой и хрупкой куколке приходилось иметь дело.
— Мне он тоже кажется довольно симпатичным, — согласилась Фэйт. — Но он слишком дорогой. Лучше я возьму голубой.
— Но бледно-лиловый — твой цвет.
Фэйт подняла глаза, и лицо ее озарилось благодарной улыбкой.
— Ты так думаешь?
— Не думаю, а вижу. Позволь, я куплю его для тебя, ну, скажем, в качестве рождественского подарка.
— Но до Рождества…
Мик неумолимо мотнул головой.
— Если ты не согласишься сделать это сейчас, мне придется специально приезжать сюда завтра. Тебе не жалко моего времени?
Он отступил назад, и продавщица шарахнулась от него, как от Кинг Конга.
Когда он загружал покупки в багажник «блейзера», Фэйт спросила:
— Что случилось вдруг с этой продавщицей? Она же вначале казалась такой приветливой.
Мик захлопнул багажник, запер его и только после этого взглянул на Фэйт.
— Полагаю, — сказал он тихо, — девушка не слишком любит индейцев.
Фэйт онемела от возмущения и невольного чувства вины. Мик подождал немного, пожал плечами и
