Если понадобится, я снова поступлю точно так же, и ты это знаешь.
– Да, знаю. За это и люблю тебя.
Его слова повисли в тихом ночном воздухе. Мэри мысленно играла с ними, как когда-то вертела в руках красивый синеватый камушек, который Чарли нашел на дне ручья. Она почти чувствовала его гладкость и тепло. Осмелится ли она ответить тем же? Решится ли зайти так далеко?
Она отстранилась, не убирая рук с плеч Чарли. Проведя большим пальцем по его выпирающей ключице, она слабо улыбнулась, думая, у скольких женщин он вызывал желание откормить его. А она любила его таким, какой он есть. Больше всего на свете она мечтала каждый вечер ложиться с ним в одну постель, а каждое утро просыпаться в его объятиях.
Ее охватила невыразимая печаль.
– О, Чарли… как я хотела бы дать множество обещаний…
– И это я тоже знаю, – грустно откликнулся он. Вдалеке по-прежнему лаяла собака. Послышался шум приближающейся машины. После тягостной паузы Чарли прокашлялся. – Садись, я подвезу тебя до машины.
Вскоре Мэри с облегчением убедилась в том, что ее машина по-прежнему стоит на перекрестке Мэйн- стрит и Бридж-стрит. Машина была цела, но под дворником на ветровом стекле белел листок бумаги. Ее оштрафовали за стоянку в неположенном месте.
Глава 14
– Отчет ни плох, ни хорош. В сущности, этого я и ожидала, – сообщила Лейси, оторвавшись от лежащего перед ней отчета психолога.
Ноэль почувствовала, как у нее привычно сжалось сердце. В телефонном разговоре Лейси воздержалась от подробностей, именно поэтому Ноэль примчалась к ней прямо в шортах и тенниске, не успев просушить волосы после душа. Она до сих пор не оправилась от вчерашнего столкновения с Уэйдом Джуиттом, но не желала изнывать от неизвестности. Уж лучше узнать все сразу.
– Что там? – спросила она, нервозно оглядывая кабинет своего адвоката на верхнем этаже викторианского особняка, где помещалась библиотека имени Эмили Т. Кейтс. Наблюдая за Ноэль, можно было подумать, что ответ таится где-нибудь за диваном или за плюшевыми продавленными креслами, от которых слабо пахло кошками.
Лейси уставилась на отчет через очки, сидящие на кончике ее вздернутого носа.
– У доктора Хокинс создалось впечатление, что ты чем-то обеспокоена и взвинчена, она отмечает, что ты искренне озабочена благополучием своей дочери. Однако она сомневается в том, что ты сумеешь и воспитывать ребенка, и ухаживать за престарелой бабушкой. Короче говоря, звания лучшей матери года тебе не видать, но угрозы для общества ты не представляешь. – Она вскинула голову и нахмурилась. – Меня настораживает то, что она пишет о твоем муже.
Прыгающее в груди Ноэль сердце вдруг замерло. Неужели Роберт чем-то обидел Эмму? Причинил ей вред? «Может быть, я считала его хорошим отцом только потому, что боялась признать истину?»
– С моей дочерью все в порядке?
Лейси на миг растерялась.
– Что?… Да, конечно. Я хотела сказать вот что: у меня создалось впечатление, что, будь воля доктора Хокинс, она причислила бы Роберта к лику святых. Очевидно, он сумел заставить эту женщину плясать под его дудку. – Лейси даже не попыталась скрыть презрение.
Как ни странно, напряжение Ноэль отступило. Любопытно, думала она: когда случается то, чего давно боишься, ты испытываешь почти облегчение. Ей казалось, что веревка, которой ее связали, вдруг лопнула и она поплыла куда глаза глядят.
Но уже через минуту реальность нанесла ей новый удар.
– Что будем делать дальше? – Собственный голос показался ей невыразительным и тихим, как сообщение на затертой кассете автоответчика.
– Этот отчет представлен судье. Осталось только узнать дату окончательного заседания. – Лейси отложила документ, подалась вперед и впилась в Ноэль озабоченным взглядом. – Детка, что с тобой? Что-то ты побледнела.
– Я в порядке, – коротко откликнулась Ноэль. Ей надоело, что к ней относятся как к инвалиду. Она уже поняла, что жалеть себя бесполезно. – Послушайте, будем откровенными. Нам обеим известно, что Роберт – хозяин в этом городе. Так почему же отчет Линды Хокинс нас удивил?
– Во-первых, незачем так преувеличивать. – Лейси строго смотрела на нее, сложив перед собой руки с видом классной дамы. – Да, я не отрицаю, что твой муж пользуется в городе заметным влиянием, но никаких свидетельств массового заговора пока не вижу. И откровенно говоря, упоминать об этом за пределами моего кабинета я бы не советовала: будет только хуже.
– Куда уж хуже! По-моему, это невозможно. Неужели Лейси не видит связи событий? В редакции газеты ее отца перебили стекла. Ее саму несправедливо обвинил Уэйд Джуитт. Если это не заговор, значит, кто-то крепко невзлюбил ее.
– Успокойся! Я же не предлагаю сдаться без борьбы. – Лейси отщипнула пожелтевший листок филодендрона и сверкнула бесшабашной, лихой усмешкой. – Боеприпасы у меня еще не иссякли. Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Вчера мне позвонила твоя бывшая соседка Джуди Паттерсон. Откровенно говоря, после всего, что ты мне рассказала, я не надеялась дождаться ее звонка.
– Я тоже удивлена. – Ноэль не верила, что ее угрозы подействовали на Джуди. Прождав ее звонка два, а потом три дня, она решила, что ждать дальше бесполезно. А теперь семя надежды проклюнулось в ней и дало бледный росток. Неужели это и есть поворот к лучшему, о котором она молилась?
Но следующие слова Лейси уничтожили слабую надежду.
– Увы, рассчитывать нам почти не на что. Джуди сообщила, что сожалеет о случившемся, и спрашивала, может ли она чем-нибудь помочь… разумеется, без риска для нее самой.
– Какое благородство! – процедила Ноэль.
– Мы можем вызвать ее в суд повесткой. – Этот вариант Лейси предлагала и прежде, однако Ноэль отказалась. Конечно, можно заставить Джуди выступить в суде, но что в этом толку? Показания женщины, которую уже уличили в лжесвидетельстве, мало кого убедят.
– Нет, – снова отказалась Ноэль. – Джуди только расплачется, будет бить на жалость, и все подумают, что мы запугали ее. – Собственный властный тон поразил Ноэль. Прежде она и не мечтала так уверенно принимать решения. Но времена изменились, как и она сама. Уэйд Джуитт стал последней каплей. – Я придумала кое-что получше, – заявила она, и тут же ее мысли обрели четкую форму.
Вчера вечером, когда мать бросилась на Уэйда, ее глаза вдруг стали дикими… в случае необходимости она убила бы его. В тот же миг до Ноэль дошло: она больше похожа на мать, чем ей казалось раньше. И в ней, и в Мэри невероятно силен инстинкт, побуждающий защищать своих детей.
А свекровь? Ради сына Гертруда готова сделать что угодно – прикрывать его, лгать полиции. А может, и убить беременную девушку, которая стала для сына помехой.
Ноэль задумалась. Неужели до сих пор она ошибалась? А если Гертруда оплакивала вовсе не своего неродившегося внука? Если розы на могиле Коринны были попыткой смягчить муки совести?
– Мы можем вызвать повесткой не Джуди, а другого свидетеля, – с расстановкой произнесла Ноэль, до сих пор не освоившись со своей ошеломляющей гипотезой. Чтобы окончательно поверить в нее, требовалось кое-что выяснить.
– Кого? – с сомнением нахмурилась Лейси.
– Мою свекровь. Конечно, она будет выгораживать сына, но при этом у судьи неизбежно возникнут вопросы. А еще мне кажется, что Гертруде Ван Дорен известно больше, чем мы предполагаем.
Лейси взвесила эту мысль, рассеянно теребя верхнюю пуговицу скромной белой блузки.
– Не знаю, разрешит ли судья… Дай-ка подумать, под каким видом выдвинуть это ходатайство, ладно? А пока ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной.
– То есть не пытаться поговорить с Гертрудой с глазу на глаз? – Ноэль изумилась невозмутимости, с
