ящероподобные существа выделывали в воде такие пируэты и кульбиты, каким бы позавидовали многие постоянные обитатели морей. Игуаны продемонстрировали и плавание в паре, и хороводы, и даже кружение, словно птицы, по вертикальному кругу! Это был настоящий спектакль.
Дарьюшка, заворожённая их представлением, забылась. Но над морем, как и тогда, когда они спешили к острову, вспыхнуло голубое зарево. Это зажглась лунная дорожка.
Деф посадил девочку и Жемчужину на спину, а Богомол, устроился в карете. Чайки, альбатросы и летучие рыбы также были готовы отправиться в обратный путь.
Все, помахав на прощание острову, хрустальной скале и их обитателям, и пообещав возвратиться, устремились через океан. Лунная дорожка снова стала подниматься, превращаясь в радугу. Как и прежде, она росла и светилась всё ярче и ярче, разделив небо пополам. Её вершина сделалась крутой и помчалась вперёд, унося путешественников к дому. Они летели, быстро скатываясь, а радуга, словно прибой щепку, легко поднимала их над морем и переносила с такой скоростью, что звёзды мелькали в глазах, как проносящиеся мимо светляки. Они кружились, словно в калейдоскопе. У Дарьюшки тоже закружилась голова, и она задремала, а возможно и уснула.
Домчались они быстро. Но девочка этого не заметила. Она так устала от впечатлений этой ночи, этого чудесного путешествия, что только согласно кивнула головой, когда Деф ей сказал: «Последующих несколько дней ночи будут тёмными. Луна спрячется и дорожка исчезнет. Мы приплывём за вами через неделю. А пока отдыхайте и набирайтесь сил. Они вам очень понадобятся!» Дельфин на прощание высоко выпрыгнул из воды, сделал переворот, и карета быстро исчезла в море. Подруги же крепко-крепко проспали всю ночь; так крепко, что им больше ничего и не снилось…
Шторм. Дашенька, мама и Жемчужина находят амфору и поющий сундучок, в котором…?!.
Даша заметила, что злые бури и ненастья почти всегда бывают ночью. Они набрасываются со стороны моря, грызут берег, хлещут огромными волнами и ломают деревья. Вначале она не понимала: почему так происходит? Но потом, когда попутешествовала по лунной дорожке, догадалась. Все «никудышности» и нехорошие поступки совершают тайно, прячась. Даже воры и разбойники вершат чёрные дела ночами, чтобы их не видели. А, значит, и ураганы стараются свои набеги скрыть под покровом ночи. Видать, им тоже небезразлично, что люди подумают об их безобразиях.
И в этот раз, не успела спрятаться луна, налетел жуткий ветер и так раскачал море, что волны стали выше курганов. Они выстроились в ряды и накатывались на берег полчищами: чёрными, ревущими, жуткими. Когда валы обрушивались со стоном и хриплым рёвом, то брызги залетали даже в форточку комнаты, где спала Даша с Жемчужиной и куклой. Накаты так шумно отплёвывались, так пыхтели, что девочке вначале показалось, что это приплыли стаи дельфинов и китов со всех морей и океанов.
Буря бушевала трое суток, чуть затихая днём и разыгрываясь к вечеру. В эти ночи мимо дома, где жила девочка, пронеслось столько чёрных туч, что можно было подумать, что они собрались со всей Земли и переселяются на другую планету. Тучи двигались низко и были густы. Однажды, когда ветер ухитрился открыть защёлку на окне, две из них — тёмные и холодные — залетели в спальню. Они бестолково тыкались в углы, будто слепые котята, а затем всё же сумели выскочить в форточку, вытянувшись и извиваясь.
Все эти дни невозможно было выйти во двор: ветер сбивал с ног даже деревья, дождь лил как тропический ливень, а темень была чернее и жутче, чем в Тайной пещере, или даже Чистилище.
Пока длилось ненастье, подруги играли в куклы, сочиняли сказки и мечтали. Они напридумывали много разной интересности, нашили куклам платьев и нарисовали целую стопку картинок, в которых изобразили свои путешествия.
Ветер и дождь прекратились тогда, когда Дашенька уже потеряла всякое терпенье. Ей так хотелось погулять по берегу и поговорить с морем, что она готова была сделать это, не дожидаясь хорошей погоды. Девочка то и дело выглядывала в окно и спрашивала: «Вам не надоело буянить?… Вы сами-то ещё не устали от нытья?…» Её вопросы относились к буре, шторму, тучам и ко всем ненастьям сразу. Но в ответ слышалось ещё более мрачное и сильное завывание.
И всё же, по-видимому, их проняли Дарьюшкины насмешки.
Она решила высказать всё, что думает о них: что они самые настоящие «злюки» и «вредины», каких терпеть не могут. Девочка подставила стул и взобралась на подоконник, чтобы сообщить им это в открытую форточку. Даша даже просунула в неё голову и произнесла первое слово, но фраза застряла на кончике языка, потому что в это мгновение ей прямо в глаза блеснул лучик солнца, а ветер стих. Просто совсем. Как будто выдохнул последний воздух, или у него перехватило дыхание.
У Даши от неожиданности его тоже перехватило. Поэтому, объясняя случившееся Жемчужине, она и сказала: «слова запнулись на кончике языка». А вместо них у неё радостно выскочили другие:
— Жемчужинка, Катя, на дворе солнышко!..
Она резво спрыгнула со стула и побежала сообщить маме радостную весть:
— Мама, оказывается, уже светит солнце, ветра нет, а море ждёт нас. Я слышала, как оно говорило: «жду-у-у!..»
В этот раз шторм бушевал более продолжительно и свирепо, чем тогда, когда море вынесло на берег жемчужину. Песок был изгрызен и завален выброшенными обломками старых лодок, вывороченными с корнями деревьями и разным хламом. Дашенька поняла, как много грязи накопилось в море.
Ей сразу сделалось грустно. Молчали и мама с Жемчужиной… Даже Катя закрыла глаза.
Берег обвалился и казался изуродованным.
Девочка растерянно смотрела по сторонам, и ей почему-то стало холодно. Она даже поёжилась.
Даша обратила внимание на странный предмет, наполовину зарывшийся в песок и омываемый накатами волн. Торчащая из песка часть напоминала ухо слона, а весь он походил на вытянутую, подобную груше, тыкву. Иногда под напором воды предмет покачивался и переваливался с боку на бок. Правда, боков-то у него и не было, так как он имел округлую форму.
Хотя находка и лежала на мели, но до неё невозможно было добраться, не замочив ноги. Девочка обратила на него внимание матери и Жемчужины:
— Смотрите, я что-то увидела. Оно похоже на огромную крынку, в каких бабушка в деревне держит молоко. И цвет такой же. Что это может быть?…
— Дочь, ты нашла кувшин. Видишь, он с двумя ручками…
Но только Жемчужина по настоящему знала, что это за сосуд. В тёмных глубинах океана она встречала такие глиняные горшки. Особенно их много бывало у затонувших старинных кораблей. Жемчужина также знала, что иногда сосуды оказывались заполненными вином, или даже драгоценностями. Несколько раз она видела, как за ними охотились, отыскивая и доставая. Многие, охочие до сокровищ, гибли, а некоторым всё-таки улыбалось счастье, и они находили их.
— Это старинная амфора с давно затонувшего корабля. Её выбросило со дна моря. В них часто бывают сюрпризы, даже несметные богатства. На дне океанов и морей их немало, — с грустью произнесла Жемчужина. — Когда-то они служили для хранения воды, еды и вина. А во время морских походов в них перевозили даже монеты, золотые слитки и драгоценности. — Добавила она.
— Мамуля, давай её достанем, — попросила Даша, — а вдруг в ней везли игрушки из заморских стран!
Неожиданное предположение девочки рассмешило и маму и жемчужину. У подружки сразу же прошла грусть, а мама с готовностью согласилась попытать счастье отыскать игрушечный клад.
Как и предполагала Жемчужина, их ждал сюрприз. Находка и в самом деле оказалась старинным кувшином — амфорой. Попала она на дно моря, видать, вместе с затонувшим в незапамятные времена парусником. Когда кувшин поставили, он стал похожим на фигурку Кати, — такой же был стройный. Его узкое удлинённое горло точь-в-точь напоминало её талию. Внизу сосуд утолщался, а в самом верху отверстие расширялось, напоминая воротничок платья куклы. Две ручки и вовсе походили на её руки, когда она их упирала в бока, становясь в позу.
Кувшин оказался совсем целым. К одной из его ручек серебряной цепочкой была прикреплена пробка;
