Под знаком Льва

Над трясиною сметы
и бумажных болот
филин, брат мой, хохочет,
то бишь песню поет.

Вдоволь, всласть над Леоном
каркай днесь, воронье:
завтра филины примут
Грейффа в братство свое!

Философизмы ('А завтра мне станет хуже...')

А завтра мне станет хуже:
покажется небо уже
от страсти, подобной стуже.

Покажется жизнь полнее…
Я встречусь с тобой, бледнея,
и сделается больнее.

Возьмусь за перо… Тем паче
что, бедному, мне иначе
опять захлебнуться в плаче.

Мне сделается больнее,
но боль утоплю на дне я,
трезвея, а не пьянея.

Услышав меня, вначале
ты вздрогнешь… Но все печали
утопят стихи в бокале.

В бокале противоречий,
где вспыхнут букетом свечи
навечно расцветшей встречи.

А я поутру
умру…

Бледные мысли

Бледные приметы
мысли… Оха-ха!
Медные монеты
моего стиха…

Профильтрует лира,
как велит ей бес,
в поисках сапфира
пустоту небес.
Если ухо глухо —
все равно пиши:
великаном духа
станет гном души…

Сколько ни усердствуй
дудка пастуха,
поглупеет сердце
с возрастом стиха.
В яростях и в прытях
глупостей всерьез
не смешон лишь триптих
трех соленых слез.
В бражной круговерти
всех первооснов
обнимусь со смертью
я в конце концов.

Не бродячим бардом
в бюргерском раю
замкам и мансардам
я пока пою.
Мне оседлость ваша —
словно острый нож,
и, смешавши в чаше