Под знаком Льва

Фрагмент

Интермеццо

Что за диво:
в угоду прихоти локомотива
холмы и утесы,
торчавшие криво и косо,
послушно легли под рельсы
в ожидании рейса
плывущего по насыпи паровоза.
В поэзию гор втесалась гладкая проза
мостов и туннелей.
В эпоху параллелей и плавной спирали
долой вертикали!
Да здравствуют горизонтали!
Уклон не должен превышать
ноль, ноль ноль пять!
Во имя грядущего
скоростного века
плевать на не едущего, а идущего
человека!

Инженерский кураж
нарушил пейзаж.
Впрочем, я не гожусь в арбитры,
ибо на всякие там мольберты и палитры
мне наплевать с высокой башни.
И все-таки: где он, пейзаж вчерашний?
Черт побери! Странная штука:
чем новее техника, тем свирепей скука.

Выходит, инженерское честолюбие,
поскольку оно острозубее,
обходится дороже тщеславия
горе-поэта.
Или не вправе я
обнародовать это?

Ноктюрн №3 фа мажор

Аdagietto cantabile[74]

По милости, по приговору ночи
мой дух почил в покое, в мире, в бозе.

Не просит ничего он и не хочет,
дивясь и сам такой метаморфозе.

По милости, по приговору ночи,
надевшей непроглядные одежды,
уже не разрывает душу в клочья
орел надежды.

И, повинуясь прихоти инерций,
закону притяженья одиночеств,
среди веков и звезд блуждает сердце
по бездне ночи.

В холодной мгле, как в раскаленной лаве,
расплавилось тщедушное тщеславье,
но сердце, слава богу, все же радо
тому, что ничего ему не надо.

Послушный лишь капризам бури, в бозе
почил мой дух… И это было, словно
мои стихи (и даже те, что — в прозе)
истреблены на плахе поголовно.

Прощай, тропа карабканья, и срывов,
и сопереживаний, и участья,
прощай, пора порывов и приливов,
ведущих или в бездну, или к счастью.

Усну-ка в бозе. В склеп, ослепнув, слягу.
Ведь над почившим никогда не каплет.
Я — сам себе наливший яду Яго.
Я — сам себя загнавший в угол Гамлет.