красные пятна.
— Потому что я так не могу. Потому что Кларис моя сестра. Потому что ваши дети…
— Да наши дети больше привязаны к тебе, а не к ней! Я ошибся, она не хрупкая и уязвимая, наоборот, она Снежная Королева! Скала! Айсберг!
— Неправда! Она… Она… Она моя сестра!
— Но ведь ты совсем другая! Живая, честная, непосредственная! А она думает только о своей карьере! Я для нее — собственность, а наш брак — совместный бизнес! И не больше! А ты!.. Ты удивительная, ты так тонко чувствуешь. Ты сокровище! Я сразу понял это. Давай выпьем за тебя еще. — Шампанское полилось в бокалы.
Зазвонил телефон.
— Гастон, я не буду. Мне нужно работать.
Он все-таки встретился со мной взглядом. Мы молча слушали звонки. После шестого телефон затих тоже.
— Ну почему ты не веришь мне? — Гастон протянул через стол руку и дотронулся до моих пальцев, осторожно-осторожно, как если бы боялся повредить их. — Почему ты боишься меня? Ты же была совсем другой прошлой ночью. Ты до сих пор обижена, что я сразу не вернулся? Да? Ну скажи…
— Гастон, мы уже обсудили это утром.
— Обсудили! Я чуть не умер от того разговора. Холодный душ! Мне даже показалось, что я говорил не с тобой, а с твоей сестрой!
— Уходи, Гастон. Все… Не мучай меня!
— Но я же вижу, что ты не хочешь, чтобы я уходил! Ты даже не желаешь ни с кем разговаривать по телефону! Пожалуйста… — Он приблизился и обнял меня за плечи. От его рук бежали молнии, мне стало совсем трудно дышать. — Пожалуйста, Беа, выслушай и не гони.
— Сядь… Сядь в свое кресло.
— Спасибо, спасибо! — Гастон быстро коснулся губами моих волос, виновато убирая руки, и вернулся в кресло. — Ты такая мудрая, чудесная! Ты все поймешь! Знала бы ты, как я одинок, мне не с кем ни поговорить по душам, ни поделиться радостью или сомнениями. Отца нет, мать сама нуждается в моих утешениях и ободрениях. Она до сих пор видит во сне отца! Люк и Рене совсем маленькие… Как же я люблю их! Кларис не в счет, она вся в себе, в своей карьере. А я… У меня нет даже друга!
— Ну и что? — сухо сказала я, отпив шампанского.
За время сумбурного монолога Гастона я заставила себя проглотить пару кусочков лососины, чтобы таким образом занять свой организм пищеварением и отвлечь его от других процессов: физиологических и мыслительных. И действительно нашла в себе силы, чтобы еще раз напомнить Гастону о его принципе соотношения бизнеса, друзей и родственников.
— Родственники! Я, конечно, — он прижал руку к груди, — не имею в виду ни тебя, ни мою маму. Родственники сгорают от зависти! А друзья! Знала бы ты, на какие поступки толкает зависть самых близких, закадычных друзей! Мой самый близкий друг, почти брат, с которым мы вместе учились, а потом вместе же стали работать у моего отца, не смог перенести моего нового положения, когда я унаследовал отцовскую фирму. А ты знаешь, Беа, что это такое управлять фирмой? Руководить людьми? Это ответственность, Беа, ответственность за каждого работника, нравится он тебе лично или нет. Я понял это только тогда, когда стал хозяином. Без отца все сразу свалилось на одного меня. Знаешь, как трудно, когда никто не хочет принимать тебя всерьез? Когда все считают тебя везунчиком, папенькиным сынком? Даже собственная жена… Я ждал, что именно друг поддержит меня, поможет, а он!.. Он решил, что я зарвался! И вместо помощи стал настраивать других работников против меня, чуть не развалил фирму… Еще чуть-чуть, и отцовское детище перешло бы в руки конкурентов! Знаешь, сколько ночей я не спал, прежде чем решился предложить ему уволиться? Вместе с ним я вырвал из сердца самые светлые годы своей жизни… И все иллюзии юности… А сколько лет мне пришлось потратить, чтобы сохранить фирму отца, чтобы она вновь стала такой же, как при нем? Почему ты молчишь, Беа? Ты так хорошо слушаешь, так сочувственно… Но скажи хоть что-нибудь! Хотя бы те слова, что ты говорила коту!
— Кот? При чем здесь кот? — Сначала я огромным усилием воли заставляла себя не поддаваться пылким звукам его голоса, взглядам его влажных, глубоких глаз, а потом меня вдруг неудержимо начало клонить в сон, как днем в машине Алекса — от вида медленно качающихся «дворников» на фоне серых унылых улиц. — Мне еще нужно работать, Гастон, а я сейчас с наибольшим удовольствием оказалась бы в обнимку с Геркулесом в постели.
— С котом?!
— Он не тратит времени на пустые разгово… — Я испуганно зажала рот рукой, очнувшись окончательно.
— Беа! Девочка моя! — Гастон интимно улыбался и медленно вставал с кресла, распахнув объятия!
— Ты не так понял, Гастон! Я совсем другое имела в виду!
— Конечно, Беа, совсем другое…
Его руки легли на мои плечи, его дыхание жаром обдало мое лицо. Я отстранилась к стене; телефон зазвонил прямо в ухо!
— Да! — Я схватила трубку, как спасательный круг.
— Беа! Ну наконец-то! У тебя все в порядке?
— Да, Кларис.
Гастон отшатнулся.
— Она? — одними губами спросил он.
Я кивнула.
— Ты только что вошла? У тебя запыхавшийся голос.
— Да, Кларис.
— Значит, все в порядке? — уточнила сестра.
— Да, конечно.
— А я так переволновалась! Ирен сказала мне, что ты звонила, я звоню тебе, у тебя то занято, то никто не подходит.
— Да, меня не было дома.
— Но у тебя действительно все в порядке? Ты так странно отвечаешь. Ты не одна?
— Да, Кларис.
— У тебя мужчина?
— Да, Кларис.
— Извини, я не вовремя.
— Нет! Очень вовремя! Я нашла работу! И могу вернуть все деньги, которые дал мне твой муж!
— Хорошо, хорошо! Поговорим об этом потом… Я понимаю, я не вовремя, что ты сейчас не можешь говорить, что… Но, пожалуйста, еще один вопрос! Мне это важно! Понимаешь, Гастон только под утро пришел домой и сказал, что у него пытались угнать машину.
— Да, действительно. Под моими окнами.
— Правда? Ты видела?
— Своими глазами. Сработала сигнализация, и как из-под земли появилась полицейская машина. Еще раньше, чем Гастон успел добежать.
— Это хорошо. Понимаешь, я решила, что у него опять новая женщина и он под предлогом отвезти тебя, отправился к…
— Нет, нет! Правда, он был у меня!
— А зачем он зашел к тебе? Ах да! Извини, я тебе мешаю, ты не одна…
— Из-за денег, Кларис. Хочешь, я прямо сейчас привезу тебе эти деньги? Они мне теперь больше не нужны!
— Не говори ерунды, Беа. Деньги всегда нужны. И лучше, что он дал их тебе, а не какой-нибудь очередной шлюхе.
— Очередной шлюхе… — У меня начала подниматься температура. — Я не подумала, в смысле, я не думала…
