В ушах нарастал звон, милостиво скрадывая остальное. Я помнила прошлый вечер во вспышках черного, в толчках боли. Я видела потолок сквозь эти вспышки, я смотрела только вверх.
«Могу даже не спрашивать», – вдруг вспомнила я и снова подняла взгляд. Доктор Акаги уверена, что я спала с Икари. Мне не хотелось разбираться в том, что я чувствую по этому поводу. Я встала.
– Акаги-сан, я не хотела бы обсуждать эту тему.
Плохо. Очень быстро. Слишком взволновано.
Слишком широкая улыбка в ответ:
– Как скажешь, родная моя. Но если вдруг…
Я повернулась к двери, и дверь стала немного ближе. Я уходила от проблемы – новой проблемы. У меня был шанс сказать правду, сделать что-то проще, что-то сложнее, но это – еще одно погружение в память о вчерашнем.
Мне нужно было подумать. Встретиться с памятью – пускай, но наедине.
К боли, обиде, к возврату в прошлое примешивалось горькое ощущение: я неумолимо запутывалась, тонула в обстоятельствах, которые навязал мне Каору.
«Идеальный больной».
Аска.
«Рей, давай разогреем саке…»
Каору.
«Его власть над тобой вот здесь». Мягкий толчок в лоб.
Икари. Директор Икари-сан.
«Рей, какой позор, как ты могла!»
«Он принуждал тебя? – Нет».
Голоса из прошлого.
Я сидела на скамье в парке и смотрела на навершие трости. Короткая черная ручка, матовый блеск, почти незаметный в этом шепоте серости, который льется с неба. Тихо шумел парк, в небе снова что-то менялось – с одного оттенка серого на другой. Я ворошила тростью листья, ворошила свою память.
Нагиса Каору. Высокий статус в «Соул» – по словам Аски. Настолько высокий, что директор принял его – после всего, что сделал Каору в НИИ «Нерв». Настолько высокий, что Икари-сан даже не стал со мной о нем говорить.
Листья под ногами закончились. Я поискала глазами беглецов и пересела левее, к краю скамьи.
На самом деле я придумывала отговорки, вспоминала их, потому что заявить на Каору я бы все равно не могла.
Достаточно вспомнить его открытую улыбку.
Достаточно помнить о прошлом.
Я встала, и сразу стал виден учебный корпус. Мне нужна была Рицко Акаги – второй подвальный этаж. Я попрошу ее ни с кем – в особенности с Икари-куном – не обсуждать наш предполагаемый секс. Осталось только додумать детали.
«Отвратительные. Не кошмарные, а всего лишь противные».
Доктор Акаги – не Майя, и тем более не Мана, она поймет и промолчит. Все складывалось хорошо. В корпусе меня среди прочих ждал Нагиса, позади остался пятачок разворошенных листьев и немного жалости к себе самой.
– Не знаю, девочки, прическа у нее – в самый раз, по-моему, – завистливо сказала Мана. – Если бы у меня тоже был такой лоб, я бы, наверное, тоже такую челку отрастила. А что? Красиво.
– За такими шрамы прячут, – добавила Хикари.
– Фу, Хикари, что за ассоциации?
Я пыталась сосредоточиться: на экране ноутбука складывался сценарий. Я играла в сложный пасьянс с буфером обмена, стараясь меньше думать. Сплетни в учительской помогали, пока кто-то не вспомнил Аску Лэнгли. Мне не мешал только Айда Кенске, который тихо читал что-то у фальшивого камина.
– А что? – спросила Хораки, глядя поверх журнала на Ману. – Я вот не считаю, что высокий лоб – это некрасиво. Наверняка у нее там что-то еще.
– Высокий? Да-да. Еще и выпуклый, как у этого, как его?
«Как у Сократа», – мысленно закончила я, вспоминая Аску. Я совершенно не помнила, какой у нее лоб, и что такого необычного в челке. Впрочем, это как раз не странно.
– Мари, вот скажи, как ты думаешь?
Илластриэс пожала плечами. Судя по очкам, поднятым на лоб, и угрюмому молчанию, она что-то переделывала – уже долго, и до конца оставалось далеко.
– И ладно бы челка, – не унималась Мана. – Но пиджа-ак!
– А что не так с пиджаком?
– С пиджаком все так. Дорогой, кстати, брэнд! Английский…
Мана сделала паузу. Она все еще не теряла надежду привлечь к обсуждению Мари. Я потерла скулу: сценарий размывался. Пока коллеги сплетничали, я невольно представляла сидящую на полу Аску Лэнгли.
Я не понимала, что можно обсуждать во внешности Аски, кроме глаз. Странный оттенок, очень насыщенный, как высокая нота. Странный взгляд. Пиджак я тоже не помнила. Кажется, песочный.
«Я подпустила его к тебе», – вспомнилось мне. Я вздрогнула и снова осторожно посмотрела на учителей.
– …Я понимаю, что брэнд, все дела, – вздохнула Мана. – Но зачем гнаться за дорогущей моделью, если она так невыгодно подчеркивает второй размер?
– Ах вот ты о чем…
Линда вспомнила подобающую историю из новостного канала. Хикари поджала губы: она не одобряла длительных обсуждений одного человека. Я наткнулась на ее взгляд.
– «Второй размер», «второй размер». Что вы прицепились, а?
Кенске захлопнул ноутбук и раздраженно изучал учительскую.
– Э, Айда, – начала Мана. – А ты что-то…
Айда посмотрел на меня. Кажется, он чувствовал, что все это время его замечала только я.
– Видишь ли, Аянами. Доктор Лэнгли вздула нашего физрука на тренировке, и милаш Тодзи публично провозгласил ее новой богиней лицея. Анклав недоволен.
– Конклав, неуч, – сказала Мари. – Dear Lord! Причем здесь Судзухара?! Ты как-то так ловко перевел все на личности…
– А, это я перевел? – ухмыльнулся Айда. – Грудь – сабж безличный, как же, знаю.
Мана спрыгнула со стола и приняла драматическую позу:
– Внимание, сейчас мы услышим мужскую… То есть, геймерскую версию красоты женской груди!
У нее неприятный голос – звонкий, задорный. Он освещал комнату резкими вспышками, которые умело били в цель. Я почти не видела Айду Кенске.
– Да, да. Ухожу уже, – сказал Кенске. – Все остальное вы и без меня обсудите.
– Нельзя ему трезветь, – вздохнула Линда. – Такой злой – ужас. Моим мальчикам дал контрольные пятого уровня. Они с ним вроде в игре что-то не поделили.
– Ah yes, virtuality, – сказала Мари, закатила глаза и вернулась к работе.
Все еще слышался шум, кажется, даже раз обратились ко мне, но мир вдруг сузился до размеров экрана. Я заканчивала сценарий, я могла уйти, но за дверью учительской был темный коридор, а потом – длинная лестница, а потом – холл. Скрипучий парк, и дверь, которую мне придется открыть.
Мне очень хотелось, чтобы у учительской меня ждали.
«Уйдите, Икари. Пожалуйста».
Наверное, так я впервые пожалела о секундной слабости – сидя в шумной учительской, наедине с мыслями, страхами и сценарием к мрачному празднику.
Я встала и начала собираться.
Никто не видел нового проводника. Никто не обсуждал его. Он был нигде, но я твердо знала: Каору в лицее, он никуда не уехал, он не под стражей. Я не хотела думать, чем он занят. Я просто чувствовала
