задать вопроса, не будучи уверен, что хотел бы получить на него ответ.
— Пожалуй, что-то в этом роде.
— Благодарю вас.
Со стороны барной стойки послышались крики. Ремингтон с легкостью вскочил на ноги:
— Если вы меня извините, милорд, мне придется вас покинуть, чтобы разобраться со смутьянами.
Алистер бросил взгляд через плечо на шумных приятелей Регмонта.
— Минутку, Ремингтон. К вопросу о моих проблемах… В свете того, что жена Ремингтона скоро станет моей свояченицей, мне хотелось бы знать, может ли он представлять для меня неудобство.
— Да.
Ремингтон удалился с царственным кивком.
Алистер встал и подошел к Майклу, стоявшему с беззаботным видом у стойки бара возле группы Регмонта, но не присоединяясь к ней.
— Пойдем, — сказал Алистер.
— Нет еще.
Майкл вынул из внутреннего кармана серебряный портсигар, в котором держал свои сигары чирута. Рядом с ним компания Регмонта веселилась, а когда Ремингтон попытался урезонить молодых людей и заставить вести себя потише или покинуть зал, они не подчинились.
— Это неразумно, — попытался убедить друга Алистер, чувствуя, как сгущается атмосфера, предвещая бурю.
Регмонт был пьян до такой степени, что ему хотелось делать глупости, а Майкл напрашивался на потасовку.
Лорд Тейлор, один из друзей Регмонта, качнулся назад и, случайно ударив Майкла, вышиб у него из рук и портсигар, и носовой платок. Они упали на пол, и дорогие сигары чирута покатились из раскрывшегося портсигара.
— Ведите себя прилично! — рявкнул Майкл, наклоняясь поднять свои вещи.
Регмонт сделал какое-то резкое замечание Тейлору, потом присел на корточки, чтобы помочь Майклу. Он поднял сигару, потом платок и замер, трезвея и разглядывая развернувшийся лоскуток льна.
Майкл потянулся к нему за своими вещами:
— Благодарю вас.
Граф провел большим пальцем по буквам, вышитым в уголке платка.
— Интересная монограмма.
Алистер вгляделся пристальнее и молча чертыхнулся, увидев букву «Э», вышитую красным шелком.
— Позвольте, Регмонт, — попросил Майкл.
— Не думаю, что мне стоит это делать, — возразил Регмонт, глядя на Майкла, потом перевел взгляд на Алистера, прежде чем сунуть платок себе в карман. — Думаю, что он принадлежит мне.
Охватившее Майкла напряжение было физически ощутимым. Алистер положил руку на плечо друга и предупреждающе сжал его. Запах алкоголя, исходивший от графа, был столь сильным, что пропитывал окружающий воздух, и Алистер, глядя в его налитые кровью глаза, уже предвидел потасовку, ибо дьявол, оседлавший Регмонта, подначивал его.
Майкл встал.
— Я хочу получить свой платок, Регмонт.
— Идите и возьмите его.
Руки Майкла сжались в кулаки. Ремингтон встал между ними. Владелец клуба был высоким и сильным и вполне способен разнять их, а по обе его стороны стояли трое его ливрейных лакеев.
— Можете решать свои проблемы внизу, джентльмены, — предупредил он, направляя их к боксерскому рингу на первом этаже. — Или где-нибудь в другом месте, но здесь я не потерплю насилия.
— Или мы можем решить этот вопрос на дуэли, — вызывающе предложил Майкл. — Назовите своих секундантов, Регмонт.
— Черт и все дьяволы! — выругался Алистер.
— Тейлор и Блекторн.
Майкл кивнул:
— Бейбери и Меррик обсудят завтра детали с вашими друзьями.
— Буду ждать этого с нетерпением, — сказал Регмонт, обнажая зубы в неком подобии хищной улыбки.
— Но не с таким нетерпением, как я.
Ахерон заворчал, приподнявшись на своей подушке у ног Джессики. Она перестала писать и сидела с пером, поднятым над листком бумаги, потом, хмурясь, наклонилась к крошечному мопсику.
— Что тебя беспокоит?
Он снова издал такой же звук, означавший неудовольствие, потом вскочил и бросился к двери, ведущей на галерею. Запрыгал, а потом начал носиться кругами. Джессика захватила шаль на случай, если собачке захочется облегчиться и ей придется выйти с ней на ночной холод. Песик прижал ушки к голове и снова заворчал. Но теперь это был жалобный скулеж, и он сделал лужу на полу.
— Ахерон, — сказала Джессика укоризненно.
В ответ собачка заскулила.
Джессика взяла приготовленное на этот случай полотенце с умывальника в углу и направилась к двери. Приблизившись к ней, она расслышала гневный мужской голос, говоривший на повышенных тонах. Она уронила полотенце в крошечную лужицу и повернула дверную ручку. Без заглушающей звук плотной двери голос слышался много яснее, и Джесс тотчас же распознала его источник. Он исходил из комнат Эстер.
— Неудивительно, что ты расстроился, — пробормотала она, обращаясь к Ахерону, и бросила шаль на стул. — Оставайся на месте.
Джессика стремительно зашагала по коридору. Голос Регмонта становился все громче.
В животе у нее завязался узел, и вспотели ладони. Этот страх был ей знаком с детства, и она старалась дышать ровнее, чтобы преодолеть его.
— Ты меня унизила! Все эти недели… ты путалась с Тарли… Я не потерплю, чтобы ты наставляла мне рога!
Она не могла расслышать тихих возражений Эстер, но то, что та говорила быстро, означало гнев сестры или панический страх. Когда послышался грохот, Джессика ринулась к двери и рывком распахнула ее.
Боже милостивый…
Ее сестра в ночной рубашке стояла посередине комнаты. Лицо ее было бескровным, губы белыми. Глаза на исхудавшем лице казались огромными и полнились ужасом, столь хорошо знакомым Джессике. На виске ее темнел свежий синяк.
Регмонт стоял спиной к двери с руками, сжатыми в кулаки. Он был полностью одет, как для светского вечера, и от него пахло вином и табаком. Пристенный столик был опрокинут, а украшавшая его декоративная ваза разбита вдребезги, и ее осколки валялись на полу. Он наступал на Эстер. Джессика выкрикнула его имя.
