Прямо под центральной энергостанцией располагалась Аруапа — центральная площадь, где практически всегда собирался народ. Там обычно обсуждались разные дела — обсуждались совместно, у амару не бывало никаких правительств и даже парламентов. Вернер еще плохо понимал, о чем там говорят, но любил бывать на Аруапе — потолкаться в толпе, поздороваться со знакомцами, просто понаблюдать. Тренировался в языке и произношении.
От Аруапы вниз по спирали уходила единственная улица селения, в центральных зданиях, как правило, никто не жил — там располагались библиотека, школа и другие, еще не очень понятные Вернеру учреждения. Библиотека особенно понравилась ему. Собственно, амару не нуждались в бумажных книгах — любые тексты можно было вносить в кита и читать с небольшого экрана, это требовало лишь привычки. Но у них была и библиотека — вернее, Хранилище, где находились бумажные книги на всех мыслимых языках, все, что выходит и выходило когда-либо в мире, а также картины — копии всех известных картин и масса оригиналов, созданных в Шамбале, грампластинки, статуи, статуэтки, гобелены, керамика, литье, резные миниатюры, нэцке, глиняные игрушки, ювелирные украшения и многое, многое другое. Хранилище было фантастически огромным, необъятным, его этажи уходили глубоко вниз, в толщу скал.
Вернер любил книги, он так давно был этого лишен, и таким наслаждением теперь было бродить в библиотеке вдоль стеллажей, вдыхая прекрасный запах бумаги, брать с полки то один том, то другой, раскрывать его... Немецкий зал располагался глубоко в толще скальной породы, Вернер спускался туда с помощью платформы-подъемника, которая разворачивалась вокруг стебля по спирали, входил в святилище разума, где над крошечным столиком в полумраке парила пирамидка из горного хрусталя.
Поворотом пирамидки зал освещался чистым, почти дневным светом, и можно было уже ходить вдоль шкафов — здесь выхватить несколько строк из Канта, там скользнуть по строкам Новалиса...Сорвать со стены плод фаноа, чтобы утолить жажду, и бродить дальше, в радостном предчувствии встречи с новой книгой.
А потом Вернер поднимался наверх — можно было взять книгу домой или же читать ее наверху, в удобном кресле-ложе. Но чаще Вернер шел домой, к Инти. Это и был собственный дом Инти, семейный дом — муж ее погиб, а детей у них так и не появилось, и потому Инти одна жила в этих просторных комнатах. Как-то она призналась, что дома этого для нее слишком много, что это пространство пугает ее и наводит тоску. Но куда перебираться? Родители ее уже не жили в Шамбале. Это ее собственный дом, она и муж получили это помещение после свадьбы. Вернера она сразу взяла к себе, так удобнее было его наблюдать и лечить. Больница в Шамбале есть, но врачи нередко берут больных прямо на дом. Ведь больных, собственно, немного — во всяком случае, тяжелых, требующих стационара.
Вернер стал больше читать на языке ару, культура амару поражала его. Инти иногда по вечерам читала ему стихи — безупречные и прекрасные, как горный хрусталь. И снова играла на странном инструменте с тремя тягучими голосами, похожем на флейту.
Но довольно часто являлся Инка, и продолжал свои бесконечные рассказы.
Как складывались судьбы амару, растворившихся в общечеловеческом море? Забывших свое происхождение, не знающих, чем они отличаются от большинства?
По сути — тех же урку, но обладающих генами другого человечества.
Как ни странно — чаще всего эти судьбы складывались не так уж плохо.
В особенности хорошо было полуамару, жившим в династиях. Человечеству известны династии великих музыкантов или ученых, где талант и умения передавались от отца к сыну (и к дочерям — к дочерям тоже, но где и когда в нашем мире признавали талант женщин?) Все это были семьи с высокой концентрацией генов амару.
— Взять, к примеру, семейство Бахов, — говорил Инка, — множество выдающихся музыкантов. Возможно, на самом деле не все они обладали гением именно в области музыки. Но способности амару проявляются там, где им позволяют проявиться. Музыка — так музыка
Амару-мужчины нередко выбирали в жены интуитивно именно девушек-амару — быстрее и легче складывалось взаимопонимание, их инстинктивно тянуло друг к другу. Так получилось, что гены амару не распылились в человечестве окончательно, что рождение талантов и гениев не было такой уж редкостью.
— Говорят же, однако, что гений — это на 95% труд, — возражал Вернер.
— Так а я тебе о чем толкую? Конечно. Амару вовсе не сверхлюди, пойми ты это наконец. Ничем таким мы от урку не отличаемся. Мы не сильнее, не умнее. Правда, живем дольше — и психически здоровее, это да. И то во многом благодаря медицине. Мы от них этологически отличаемся. Любому амару с детства интересно играть, учиться, он любознателен, усидчив, трудолюбив. Вот и вся разница! Один ребенок добровольно и охотно по восемь часов играет на скрипке, другой согласен заниматься только под розгой, и думает, как бы убежать и наподдать противнику во дворе. Амару тратит многие часы на труд и учебу — потому что ему это интересно. Урку — неинтересно. Вот и вся разница. Только поэтому среди амару бывают гении — а среди урку нет.
Однако амару рождались не только в семьях себе подобных — иногда амару появляются и в семьях полукровок, и даже почти чистых урку — если складывается нужное сочетание генов.
Самое страшное — это судьба ребенка-амару. Детство их может быть благополучным лишь в одном случае — если у них есть амару-родители.
Во-первых, хотя амару в целом здоровее урку, даже генетически здоровее — в детстве они гораздо чувствительнее к воздействиям окружающей среды. В частности, у них очень выражены психосоматические проявления. Проще говоря, ребенок-амару может тяжело болеть и даже умереть из-за постоянного стресса, душевной боли и переживаний. У них снижен из-за этого иммунитет, они даже травмы чаще получают.
Судьба ребенка-амару в семье и в окружении урку — это трагедия. Например: до сих пор самым обычным, распространенным средством воспитания детей является порка. Редко бывают семьи, где к детям это средство не применяют. И действительно, как ни странно, но для детей-урку это вполне действенный метод воспитания, благотворно на них влияющий. Но маленький амару может умереть даже от незначительной порки. У него может остановиться сердце.
Чувствительные, эмпатичные, мечтательные дети, они очень нуждаются в любви и понимании. Не то, что нуждаются — они заболевают и умирают без этого. Если им позволяют учиться — они учатся с радостью и без принуждения. Обычно они и ведут себя, с точки зрения взрослых, хорошо. Но ни любви, ни понимания в семье урку они не встречают, да и не могут встретить. Если такому ребенку встречается взрослый полукровка — чаще всего это один из родителей, бабушка, дедушка или иной родственник — ребенок жадно привязывается к нему. Родителей-урку они просто раздражают — ребенок кажется им чужим, им представляется, что ребенок не любит их (собственно, они недалеки от истины).
Но как ни странно, если уж ребенку-амару удается вырасти, дальше его жизнь складывается более или менее благополучно.
Маленький амару не тратит времени на обычные детские и подростковые занятия, как-то: выяснения отношений с другими стаями маленьких дикарей, борьба за иерархию в своей стае, пробуждающийся интерес к половой жизни. Все это не интересует амару — вместо этого он или она читает, учится, мастерит, изобретает, рисует, выдумывает чудесные миры... В итоге это приносит плоды. Амару начинают уважать, хотя это уважение даже близко нельзя сравнить с почитанием, которым окружают урку, сумевших победить соперников в иерархии. Искусного ремесленника, ученого, шамана, врача, музыканта никто не тронет, ему будут платить за работу, его даже приблизят ко двору очередного вождишки — но он остается рабом, его труд и творчество эксплуатируют, его не уважают, а лишь используют.
Амару редко совсем уж опускаются на жизненное дно, лишь при очень неблагоприятных внешних обстоятельствах. Дело в том, что умение смещать акцент с себя любимого — на внешний мир и на ближнего — дает удивительные результаты. Амару редко заболевают психически, у них не бывает алкогольных и наркотических зависимостей; амару обладают поразительной жизнестойкостью и любовью к жизни. Интуитивно амару нащупывает путь, как наиболее долго сохранять здоровье и трудоспособность, этот путь не всегда стандартный, но эффективный. В любых условиях амару не сдастся, не опустит руки, его очень трудно сломить. Даже очень бедные крестьяне и рабы с кровью амару в итоге нередко
