Сначала замаскировать дырку в земле травой – мне не надо, чтобы кто-то утром все это заметил и потом искал тех кротов, которые ямы на минном поле оставили! Вот теперь можно назад. Так, а где та полоса, по которой я полз? За работой, я совсем забыл насколько сдвинулся влево от маршрута. Помню, что смещался влево… Чуть-чуть, ненамного. Сместился чуть вправо, надеясь, что оказался в центре проверенной полосы, извернулся, разворачиваясь в обратную сторону. Ладно, судя по всему – мины не засыпали полностью землей. Или слой земли поверх них был настолько тонкий, что его смыло дождем… Если что – думаю замечу.
Обратный путь занял гораздо меньше времени. Нервов, учитывая, что сейчас при мне взведенная мина неизвестной конструкции – больше, но землю перед собой я уже не проверял по сантиметру.
— Ну что? — встретил меня вопросом Селиванов.
— Двое берут вот этот гроб, — я, размазав по лицу грязь, вытер со лба пот и указал на мину, — и аккуратно, как если бы это и впрямь гроб был, спускают вниз.
Две тени подхватили ящик и исчезли за краем оврага. А я на минуту прилег отдохнуть и прийти в себя. Эх, покурить бы! Но сигарет нет. И табака нет. А если бы и были – не стал бы я курить, когда немцы под самым носом. Бросить что ли, как Оле обещал… С этой мыслью я спустился в овраг. Темно – хоть глаз выколи. Наверху, по сравнению с тем, что на дне оврага – вообще день! И как здесь хотя бы рассмотреть ту мину, не говоря уж о том, чтобы ее разобрать? Я сплюнул в сердцах.
— Где мина?
— Здесь! — донеслось из темноты.
Пошел на голос, споткнувшись обо что-то на первом же шаге. Постепенно глаза привыкли и к этой темени. По крайней мере, хоть силуэты какие-то вижу. Вон те тени – по идее, это мои бойцы… Посветить бы… Достал из кармана зажигалку и остановился, так и не крутанув колесика. Немцы ведь рядом. А если кто-то сейчас смотрит как раз в нашу сторону и заинтересуется странными отсветами? Пусть мы в овраге, но ночь ведь кругом! И немцы кругом… Блин, я бы сейчас даже свой штык-нож отдал бы за копеечный брелок со слабым диодным фонариком! Однако, о таких достижениях прогресса стоит забыть. Видел, конечно, в фильмах, как разведчики накрываются плащ-палаткой, маскхалатом или чем-то подобным и изучают карту при свете фонарика, но ни плащ-палатки, ни фонарика нет. Укрыться гимнастеркой и светить зажигалкой? Так гимнастерка слишком мала для этого. Да и ковыряться в мине при свете зажигалки…
— Значит так, я пойду еще мины принесу, — принял решение я. — Самим эту мину не трогать. Двое – на край оврага, чтобы спускать мины, которые я принесу.
И понеслось. Эта ночь прошла для меня настолько ужасно, что казалось – лучше бы меня тогда, на мосту, прибило. Всю ночь, пока небо не начало сереть, я ползал по полю, разыскивая мины, выкапывая их и оттаскивая к оврагу. Работа пошла чуть быстрее – я уже знал что стоит искать и, можно сказать, набил руку. Однако, нервное перенапряжение и общая физическая усталость, с каждым движением заливавшая в мои конечности грамм свинца, давали о себе знать. К рассвету руки уже дрожали настолько, что я еле удерживал штык-нож. Очень велик был соблазн отправить кого-то еще из бойцов ползать по полю, но я не решился. Это мне уже впиталось в костный мозг уважение ко всякой взрывоопасной дряни – начиная от страшилок об оторванных руках, прочитанных в интернете, и заканчивая личным опытом в подрывном деле, приобретенном уже здесь. А старшина Трепов, который подорвался, казалось, давным-давно? Нет, пусть пока бойцы наберутся опыта… Перед рассветом я еле дотащил девятую по счету мину до оврага. Посмотрел на небо – слава Богу. Больше ползти, по крайней мере сейчас, не надо. Даже если бы до рассвета оставались часы – не пополз бы. Хватит!
— Селиванов, остаешься за старшего, — из горла вырвался какой-то хрип и я сплюнул тягучую слюну. — Как рассветет…
Кто-то протянул мне флягу и я, благодарно кивнув, опустошил ее сразу наполовину.
— …продолжаешь наблюдение за дорогой. Меня разбудите через три часа.
Как я скатился на дно оврага – уже не помню. Помню только, что, спускаясь – споткнулся и таки покатился. И сразу же, возможно – еще не докатившись до дна, уснул. Только закрыл глаза…
— …командир! — кто-то трясет меня за плечо. — Командир, проснись!
Ну, твою ж мать!..
— Иди на… — промямлил я, стараясь отстраниться от назойливой руки.
— Проснись, командир… — не отстает, сволочь!
— Что? — наконец в голове что-то щелкнуло и я смог мыслить более четко. — Немцы?
— Ты просил разбудить тебя через три часа, — мои заспанные глаза видят перед собой только размытую фигуру. — Селиванов приказал разбудить.
'А я приказал тебе идти на…' – чуть не вырвалось у меня, но я сдержался. Чем парень виноват? Сам же просил разбудить. — Ладно, спасибо.
Зевая во весь рот, отправился к родничку и вымыл лицо, смыл грязь, так и оставшуюся после ночных ползаний. Пожрать бы… Что у нас там есть? Нашлось немного хлеба. Желудок, уже привыкший к таким нормам, даже не протестовал. Принял все – и не булькнул. Зато сон спал с меня окончательно.
— Селиванов, как дела? — я подполз к лежащему у края обрыва Сереже.
— Все спокойно, командир, — доложил тот, черкая что-то в своей тетрадке. Молодец! С полученным заданием справляется.
Окинул взглядом минное поле, по которому ползал ночью. Главное, что меня интересует – это не оставил ли я следов, которые будут слишком уж бросаться в глаза. Вроде ям не видно… Кое-где – там, где я, судя по всему, проползал – трава примята, но не критично. Думаю, не заметят.
— Ты хоть спал?
Вместо ответа Селиванов, не отрывая глаз от дороги, покачал головой.
— Передай кому-то тетрадь и иди поспи, — увидев, что Сережа собирается что-то возразить, добавил: – Это приказ.
Селиванов кивнул. Вот чудик! Я бы на его месте только обрадовался, а он…
— Вот и хорошо. А я пойду посмотрю, что там с минами.
Девять длинных деревянных ящичков лежат рядком на земле, а возле них дежурить Шпажкин.
— Не трогали? — спросил я, скорее для порядка.
— Нет, — ответил он, поднимаясь.
— Да сиди ты… — махнул рукой я, а потом изменил решение. — Нет, собираешь всех, кроме тех, кто дежурит, и идите в другой конец оврага. А я тут пока поработаю.
Смысла, конечно, в этом немного – учитывая длину оврага, если рванет, то… Ну, все же больше шансов остаться в живых, чем если бы все, любопытной толпой, собрались в кружок над минами.
Так, что здесь у нас? Я взял одну из мин и отнес ее чуть в сторону от остальных. Длинный, узкий гробик из окрашенных в зеленый цвет досок. В длину – больше полуметра, и где-то… Я представил себе спичечный коробок, который, как известно, — пять сантиметров в длину… Ну да, — сантиметров пятнадцать. Так, это у нас верх. На крышке, действительно напоминающей крышку гроба, красуется черная надпись 'ТМД-40'. Ясно… Танковая мина чего-то-там (деревянная?), образца 1940 года? Подергал крышку – прибито гвоздями. А с других сторон что? На двух противоположных сторонах прибиты деревянные квадратики. Соскреб с них землю. просто деревянные квадратики… А крышка-то не перекрывает эти боковые стенки! А ну-ка! Потянул один из квадратиков вверх – есть! Чуть поддалось! Еще счислил землю, просунул в образовавшуюся щель кончик острия штык-ножа, повернул – стенка легко, если учитывать рычаг, скользнула по пазам вверх. Отложил ее в сторону. А что внутри? А там, сантиметрах в трех-четырех от паза, стенка какой-то коробочки, явно вставленной через это отверстие. Но это не главное. Я аж отшатнулся, когда увидел, что из отверстия посреди этой стенки торчит кусочек… Блин, как знал, что МУВ попадется! Мать его, так и эдак!
Снова захотелось курить. Настолько сильно, что я даже подумал, что можно бы стрельнуть табачку у кого-то из бойцов. И плевать на то, что негоже командиру у бойцов табак просить… Нет, унюхает кто-то, проходящий мимо… Сделал несколько глубоких вздохов, глотнул воды, снова несколько вздохов…
Что я знаю о взрывателях МУВ? Напротив ударника должно быть два отверстия – для боевой и для предохранительной чеки. Есть. Как раз у самого края, торчащего уз стенки кусочка, вроде какое-то отверстие… Дальше. Фактически, это взрыватель натяжного действия. Для растяжек. Но хитрые советские
