— Нет, Иван. Она ошиблась с местом, но не с названием, — заговорил Токарев. — Мы поедем в тот другой Гнилой ручей. И там все выясним. Георгий, спроси у бабульки дорогу.
— Говорит, отсюда до урочища часа три пешком. Там мост еще есть. Найти не трудно. Вроде как посреди чистого поля на пригорке лесок стоит. Это и есть Гнилой ручей, — перевел Георгий бабкины слова. Стас притащил из машины планшетник и нашел по спутнику местонахождение машин. В шести километрах к северу действительно находился участок леса площадью не более квадратного километра. От деревни к урочищу вела вполне приличная грунтовка. Дорогу преграждала река Хотля, через которую можно было перебраться по мосту.
— Михаил Викторович, может пошлем туда одну машину. Пусть парни выяснят и доложат. Что нам всем туда переться, — предложил Славович.
— Иван, это близко. Поедем все вместе, — уперся Токарев.
— А что с бабкой делать? — спросил Георгий. Дельных предложений не поступило. Евула была грязной и вонючей. Так что ехать с ней в одной машине никому не хотелось.
— Скажи ей, чтобы шла потихоньку в соседнюю деревню, — деловито распорядилась Саша. — Объясни, что 'бестиа турбат' ее больше не побеспокоят. Я с ними разберусь.
При этих словах Саша пристально поглядела старухе в глаза. Услышав от Георгия перевод, Евула кивнула. Бабка сняла с шеи крест и повесил его женщине на шею, перекрестила ее и поцеловала ведьме руку. Лойе легонько сжала темную морщинистую ладонь и отпустила. Развернулась и пошла к машине. Гелла шагала следом. Минут через десять моторы взревели, и они покатили к урочищу.
Глава двадцать седьмая
Внедорожник вздымал клубы пыли, пока они тряслись по изрытой шинами дороге, ведущей к мосту. Саша пыталась сложить фрагменты головоломки. Карниван предупредил, что у Стана есть сторожевые псы. Черный колдун это по-любому Костик. Он отлично спрятался здесь. В такой глуши обычные люди его бы ни за что не нашли. Но Стан знал, что Лойе совсем не проста. Что она его найдет. И он принял меры, чтобы встретить ее во всеоружии.
'Дня три назад деревня подверглась какому-то колдовскому нападению. А потом появились бешеные звери. Если верить бабке, то твари приходят только в темноте… Думай, Саша, думай… Старшие арканы, металл-камень-дерево, высший раздел магии земли… Я об этом где-то читала'.
Машину тряхнуло на очередной кочке. Сашу подбросило вверх, и она со всей силы ударилась головой о крышу салона. Внезапно в голове у нее что-то щелкнуло, и все встало на свои места.
Стан наложил заклятие ирриньи, дьявольского пса. Саша встретила рецепт заклятья в гримуаре Гаспара Диаша. Но тогда ведьма была так поглощена предполагаемой охотой на дийя, что другие ритуалы просто бегло пролистала. Тем не менее кое-что она помнила.
Заклятие ирриньи входило в 'Проклятую дюжину' запрещенных к использованию заклятий. Предполагалось, что использование рецептов из 'Проклятой дюжины' может погубить людей как вид. Даже чернокнижники опасались ими пользоваться.
Поэтому на вселенском соборе колдунов в двенадцатом столетии наиболее опасные магические рецепты внесли в черный список. Обозвали его 'Проклятой дюжиной' и строго запретили налагать заклятий на людей. Если колдуна ловили на подобных экспериментах, то за ним посылали отряд ликвидаторов.
С тех пор минули столетия, и гильдия магов безнадежно деградировала. Во времена охоты на ведьм сожгли основных носителей магических генов и уничтожили бесценные книги и артефакты. У большинства нынешних колдунов просто не хватило бы мощи, чтобы практиковать что-либо из 'Проклятой дюжины'.
Заклятие ирриньи превращало обычных людей в кровожадных тварей, не имеющих себе равных в жестокости и неистовстве. Дьявольские псы не чувствовали боли, и нападали даже с обрубленными конечностями и распоротыми внутренностями. Они просто не замечали собственных ранений. Ирриньи боялись лишь солнечного света и открытого огня.
К счастью, чисто физически они оставались людьми и убить их было относительно легко. Нужно было поразить жизненно важные органы, лучше всего стрелять в голову или сердце. Чтобы контролировать подобных изуверов, маг должен был прикладывать неимоверные ментальные усилия. Часто колдуны теряли власть над своими созданиями. И тогда ареал обитания ирриний превращался в один большой кровавый колизей. Стая дьявольских псов могла опустошить местность на многие десятки километров. Теоретически заклятие можно было снять, вернув людей в нормальное состояние. Но в действительности никто с обезумевшими берсеркерами возиться не хотел. Их просто уничтожали.
'Я иду на охоту за этими сатанинскими отродьями в количестве чуть менее сорока голов. При том, что мои спутники ни о чем не догадываются. Наверное, подвести людей Токарева под такой монастырь, это подлость.
С другой стороны в Гнилой ручей едут не наивные пионеры, а вооруженные до зубов спецназовцы. У них в багажниках лежат сумки, доверху набитые оружием и боеприпасами. Я мельком видела пистолеты, автоматы и даже парочку гранат.
К тому же при всей свирепости и сверхсиле ирриньи смертны. Я могу навскидку назвать три-пять видов бессмертных созданий, которых не берут ни мечи, ни пули, ни огонь. Вот таких завалить действительно проблема. А здесь один точный выстрел, и дьявольский пес мертв. Так что шансы отряда пережить сегодняшний день где-то пятьдесят на пятьдесят. Не так уж плохо в этом жестоком мире.'
Пока Саша размышляла и взвешивала, доехали до переправы через Хотлю. 'Нива' вслед за остальными автомобилями съехала на обочину. Стебли дремучего бурьяна шелестели по металлу, хлестали по шинам. Мужчины вышли из машин и столпились у моста. Славович о чем-то спорил с Токаревым, то и дело показывая в сторону реки. Что так привлекло внимание мужчин, Саша из салона рассмотреть не могла. Пришлось идти на солнцепек.
Подойдя поближе, Саша увидела причину внезапной остановки. Перебраться на ту сторону Хотли не представлялось возможным, потому что кто-то разрушил мост. Он был выстроен на совесть, по круглым сосновым бревнам могла запросто проехать легковушка. Мост соединял крутые берега Хотли на высоте примерно семи метров.
Речные обрывы густо заросли высокой осокой, облезлым тростником и желтыми пучками болотной рогозы. Обмелевшая за время засухи речушка сонно журчала внизу. Кто-то обрушил промежуточные и боковые опоры моста по правой стороне, и бревна свалились вниз. Из мутного зеленого потока торчали толстые необтесанные сваи, а гладкие бревна настила наполовину ушли под воду. Тут же в реке валялись тяжелые булыжники ледорезов, а рядом плавали тонкие жерди перил. Опорные бревна слева остались стоять вместе с насадками, соединяющей сваи и ограждением. Получилось что-то вроде шведской стенки, только в горизонтальной плоскости.
За рекой лежал залитый светом пейзаж, лишенный следов присутствия человека, если не считать узкой тропинки, ведущей к пятну леса на холме. Вокруг расстилалась плоская заросшая хрупкой травой местность. Среди выгоревших до кипельной белизны метелок ковыля желтыми пятнами выделялись зверобой и пастушья сумка, белели цветы ромашки, серебрились кусты полыни. На поле лился ослепительно яркий свет, будто послеполуденное солнце стремилось выжечь все до мертвого пепла.
Саша обернулась и прислушалась к разговору босса и команданте.
— Мы оставим машины на этом берегу, переправимся через реку и дойдем до урочища. Отсюда до Гнилого ручья рукой подать, — распоряжался Токарев.
— Михаил Викторович, зачем нам всем туда идти? — Славович выглядел ужасно. То ли от жары, то ли от злости он покрылся красными пятнами. На лице обозначились все оспины и неровности. — Я отряжу четырех ребят, сам пойду пятым. А вы будете ждать здесь. Если мы обнаружим Стана, то приволочем сюда подлеца.
— Нет, Иван. Я тоже иду, — упирался Токарев.
Саша не раз замечала одну интересную мужскую черту. Как только мужчина надевает камуфляж, тут же начинает вести себя как Рэмбо. При этом чаще всего попадает в неприятности и терпит унизительное поражение, стирающее его разбухшее самомнение в пыль. Токарев явно чувствовал себя неуязвимым и
